Non timebo mala quoniam Tu mecum es.
Ненавижу ночи.
Запах перманентной отдушки от кожи и волос бьет в нос, и я снова ворочаюсь, не в силах заснуть.
За окном идет снег, горят фонари... Окно словно льет какой - то странный серебристый свет. Открывать окно лень, но я все равно слышу шум машин и чувствую едкий запах бензина и пыли - запах мегаполиса.
Квадрат окна и коробки домов - вот и весь мой мир. Замкнутый и неприятный. Ненадолго забываюсь.
Сны странные - рушащийся город, погибающие младенцы. И я, пытающаяся спасти хотя бы одного.
Тот младенец из сна - маленький мальчик, доверчиво тянущий ко мне свои крохотные ручонки. Темноволосый ребенок с огромными серыми глазами. А вокруг апокалипсис - все рушится и ломается, а я мечусь по совершенно опустевшей улице в поисках укрытия и тепла.
Просыпаюсь в холодном поту и тупо смотрю на скомкавшееся одеяло и свои коленки. Коленки неестественно белые от света фонарей. В ушах до сих пор звенит тихий плач того ребенка.
Ненавижу ночь. Она всегда приносит ужасные сны.
Запах перманентной отдушки от кожи и волос бьет в нос, и я снова ворочаюсь, не в силах заснуть.
За окном идет снег, горят фонари... Окно словно льет какой - то странный серебристый свет. Открывать окно лень, но я все равно слышу шум машин и чувствую едкий запах бензина и пыли - запах мегаполиса.
Квадрат окна и коробки домов - вот и весь мой мир. Замкнутый и неприятный. Ненадолго забываюсь.
Сны странные - рушащийся город, погибающие младенцы. И я, пытающаяся спасти хотя бы одного.
Тот младенец из сна - маленький мальчик, доверчиво тянущий ко мне свои крохотные ручонки. Темноволосый ребенок с огромными серыми глазами. А вокруг апокалипсис - все рушится и ломается, а я мечусь по совершенно опустевшей улице в поисках укрытия и тепла.
Просыпаюсь в холодном поту и тупо смотрю на скомкавшееся одеяло и свои коленки. Коленки неестественно белые от света фонарей. В ушах до сих пор звенит тихий плач того ребенка.
Ненавижу ночь. Она всегда приносит ужасные сны.