Опа, фф!

Название: Ученик
Автор: Lesolitaire
Фэндом: A song of ice and fire (Game of thrones)
Пейринг: Арья/Якен (Безликий), фоном Тирион/Санса
Рейтинг: PG-13
Жанр: angst, drama, side story, future-AU
Предупреждения: смерть персонажа
Саммари: Нам дано было пережить зиму, генералы делили победу за нашим плечом. Я знать не знала, что должно произойти и как закрывать старые долги. Зима забрала все. Зима все уравняла.
Посвящение:  alter-sweet-ego, на чье стихотворение это вообще написано.  (С)аша, пиши диплом!
Примечания: миник входит в цикл "От А до Я".
Внезапная Санса. Даже для меня внезапная.
Размер: мини
Статус: закончен.

тык

С нами может случиться решительно что угодно.
Мир замолк, ожидая шума грядущей бури.
Ты учил меня, если помнишь, как быть свободной,
Как лететь вперёд ветра и жалить острее пули.

Солнце садилось.

Арья Старк заслонила глаза рукой и прищурилась, провожая светило взглядом. Слуги сновали по внутреннему двору туда-сюда, не обращая внимания на свою госпожу, а пресловутая госпожа, тем временем, снова схватилась за грабли и принялась сгребать прелую, подсохшую траву в одну большую кучу.

Ветер взметнул ее волосы, поиграл с колокольчиками на косичках. Колокольцы вплела ей когда-то королева Дейнерис - после той невыносимо длинной зимней ночи, бывшая кхалиси призвала к себе всех, кто был с ней рядом в битве, и вплела каждому колокольцы. Странный обычай, первобытный и дикий, как и дотракийцы, у которых она его переняла, но серебристый перезвон, теперь везде сопровождающий ее, внушал какое-то странное удовлетворение.

- Смотрите, м'леди - слезы Алисы цветут, - окликнул ее слуга, и девушка повернулась. - Яркие какие, красивые! Скоро уж, верно, тепло станет! - невзрачные цветочки с золотыми каплями по краям лепестков яркими не были совсем, но маленькая Старк похвалила старика. Слуг было мало, чертовски мало для такого огромного замка, и именно сейчас, когда сошел снег, это стало почти неподъемным бременем. Замок нуждался в восстановлении, поля стояли стылыми и мерзлыми и сажать хлеб было совсем некому. В Винтерфелле было огромное количество женщин и детей, малыши во дворе жадно дрались за каждый кусок мерзлого хлеба, а затем подносили эти куски к израненным ртам. Столько человек умерло от голода в замке, что не пересчитать. От отчаяния и голода обитатели твердыни стали поедать трупы, и каннибалов Джон велел повесить без единого проблеска жалости. "Даже волки не едят себе подобных", - сказал он тогда, и его обветренное лицо стало совсем жестким. А Арья тогда лишь вспомнила один из своих волчьих снов, где волки жадно обгладывали своего мертвого сородича, почти что обезумев от голода... и смолчала.

Чертова зима, проклятая зима, перевернувшая все с ног на голову. Зима, отметившая морозным клеймом всех, кому посчастливилось пережить ее, иссушенные и обескровленные войной и упырями земли, Великие Дома, коих практически не осталось, да запах смерти, который поселился в носу и глотке.

Даже сейчас Арья чувствовала слабо-сладенький запах разложения - запашок стоял в горле кровавым комочком слюны. Безымянного пальца левой руки ей уже никто не вернет, никто не вернет и бледности на щеку - там, где ладонь Иного задела ее, навсегда останется розово-багровый, блестящий след. Уродство лица не пугало ее - после той ночи, когда мертвецы поднялись из могил, и из крипты вышли давным-давно почившие, страха Арья Старк не ведала.

Ты учил меня, если помнишь, как быть бесстрашной
И безжалостной. Это часто одно и то же.
Я считала слепые звёзды с вершины башни
И боялась поверить в то, что тебя дороже

Никого не найдётся. И это смешной исход, но
Предсказуемый тоже. Хватит, не нужно злиться.
Ты учил меня, если помнишь, как быть свободной,
Я была твоей самой преданной ученицей.

Неподалеку раздался детский плач, и Арья, бросив грабли, пошла навстречу. Санса сидела у кузниц на деревянной, скособоченной скамье, и на коленях ее лежал младенец. Младенец гулил и размахивал ручками.

- Он улыбается вовсю, - сообщила Санса сестре, не поднимая головы. После всего, что произошло, старшая стала узнавать младшую по звуку шагов. Ее волосы, неожиданно короткие, открывающие шею, ерошил ветер. - На отца похож, от меня ничего не взял.

- Волосы у него рыжие, - возразила Арья и присела рядом. Спина едва ощутимо заныла. - А глаза отцовские, что есть то есть. А где Джоанна?

- С Риконом, - Санса едва заметно усмехнулась. - Септон Мериголд учит Рикона читать, а Джоанна слушает. Лорд Винтерфелла делает очень большие успехи. А малыш... Малыш славный. Жаль, что я не понесла еще. Как жаль...

Младенец пискнул и заулыбался беззубым ртом, да так, что Арья не смогла не улыбнуться ему в ответ. Маленький Нед родился в тот день, когда в Винтерфелл прилетел истекающий кровью Визерион. Он рычал и изрыгал пламя, не давая никому приблизиться к искалеченному всаднику на его спине, пока к нему не выбежала, задыхаясь, Санса - простоволосая, с животом наперевес и дочерью на руках.

- Вот я, вот они, Визерион, - обратилась она к дракону тогда. - Твой хозяин муж мне, а это его дети. Пусти меня к нему! - и только тогда дракон послушался, и сложил крылья. Он умирал, как умирал и его всадник, и его бледно-золотые глаза были полны слез.

- Стена пала, - хрипел Тирион Ланнистер, пока его несли к мейстеру. - Стена пала, ее больше нет. Их орды. Их так много, что не видно горизонта. И их предводитель, Великий Иной, он близко, я видел его глаза. Как же холодно, миледи!

- Не смей оставлять меня одну! - яростно шипела Санса, разрезая на нем одежду. Разрезала и охнула, оседая рядом. - Ты обещал мне, что более я не буду одна! Да как ты смеешь умирать! Ты обещал мне жить! Ты обещал это нашей дочери! - она зарыдала, а Ланнистер протянул руку и погладил ее по голове.

- Бе-едная моя, бедная ласточка, - прохрипел только, и на губах его выступила розовая пена. За окном горько, неожиданно тонко и тоскливо заревел Визерион.

Ланнистер умер в бреду, покрытый испариной и кровью, которая, клокоча, вырывалась из его рта и страшной раны в межреберье. Дракон издох практически сразу после него, так никого к себе и не подпустив. Санса сама обмыла своего мужа, приказала сложить погребальный костер и сжечь тело вместе с верным драконом. Бросилась в комнаты, слепая от внезапно накатившего, неподъемного горя, увидела себя в зеркале - увидела свои длинные волосы, такие неправильные, такие живые, мигом возненавидела их лютой ненавистью, заплела в косу, взяла чей-то короткий кинжал, дернула волосы вверх, отрезала их под корень...и осела на пол в луже крови. Арья хорошо помнила, как кинулась следом, как забрала из мигом ослабевших ее рук кинжал и косу - пойдем, сестра, надо идти - и привела в ту же самую комнату, где умер ранее Тирион. Смертное ложе его сделалось ей родильным, и пока за окнами полыхало зарево погребального костра, Санса родила сына.

Они не знали, что Джон поразил мечом Великого Иного, не знали, что упыри обратились в прах, не знали, что Дрогон спалил тех Иных, что командовали мертвецами, не знали, что в тот самый момент, как Длинный Коготь пронзил сердце иного, лед и снег покрылись патиной и начали таять... они ничего этого не видели, они все пропустили, сначала просто пытаясь выжить, а затем отбивая замок от чудовищной рати упырей. Маленький Эддард Ланнистер, дитя, что родилось в первый день весны, словно бы ознаменовал переход к новой жизни, к новому началу.

Я была твоей самой смелой и самой быстрой,
Я набила себе и шишки, и - позже - руку,
Смертоносней кинжала, опасней, чем тихий выстрел,
Но никак не могла постигнуть твою науку.

Я никак не умела стать от тебя свободной,
А теперь мы стоим неминуемо близко к битве.
А теперь мы стоим, изваянья в лучах восходных.
Мир молчит, в ожиданье бури (почти молитвы).

Лишь когда стены Винтерфелла окрасились красным и золотым, Арья оказалась в своих покоях. Спина нестерпимо ныла, и пальцы сводило ноющей, стынущей болью, как перед непогодой. Камин еле заметно тлел, цепкий глаз выхватил из полумрака очертания балдахина и прикроватного столика, и Арья со стоном опустилась на колени. Раздула огонь, обмакнула в пламя несколько свечей и воткнула в жирандоль, а затем устало опустилась в кресло. Ничего не хотелось, ни о каких ратных подвигах уже не мечталось - после зимы даже просто жить было огромным, практически непереносимым счастьем.

Арья прикрыла глаза и глотнула глинтвейна из кубка. В комнате пахло дымом и деревом, за окном брехали псы, да кузнец Джаспер хрипло распекал подмастерье. Глаза закрывались, веки тяжелели, запахи стали острее, но тут маленькая Старк криво, косо ухмыльнулась и отметина Иного на ее щеке запунцовела, словно бы налившись жаром. В привычные запахи вплелись ноты имбиря и гвоздики, словно бы кто-то надушил ими свои волосы.

- Давно ты здесь? - спросила она в пустоту устало. От окна отделилась тень и приблизилась к камину. - Не желаешь ли вина?

- Человек бы не отказался, - тень вышла на свет и серебристая прядь в рыжих волосах тускло сверкнула.

Арья знала, что этот день настанет. Знала с того самого момента, как нож пронзил горло Бродяжки, что пришла забрать ее жизнь. Знала, пока плыла в ночь на корабле из Браавоса обратно в Вестерос, знала, пока пряталась, меняя личины как перчатки. Длинные волосы, короткие волосы, длинный нос или короткий, бородавки и шрамы - ее хорошо научили притворяться и прятаться. Но вечно прятаться она не могла. Да и незачем было.

Он оказался вдруг совсем рядом, и стонущая боль в ладонях пронзила ее снова. За окном победно заливались соловьи. Ветер хлопал ставнями.

- Человек полагает, что девочка знает цель его визита? - прошептал Безликий, отпивая из кубка - это ее кубок, почти непрямой поцелуй - запах грушевого бренди вдруг показался странно отталкивающим. Арья кивнула. - Человек хотел бы покончить с этим. У человека мало времени.

- Нечто похожее ты сказал мне перед тем, как я назвала твое имя в богороще Харренхолла, - кривая улыбка изогнула его губы. - Ты пришел, чтобы назвать мое имя, да?

- Человек пришел за жизнью, - голос стал совсем печальным. - Только смертью можно заплатить за жизнь. Только смертью покроется этот долг. Девочка это знает так хорошо, как не знает никто иной.

- Я тебе не девочка, - возразила она, поднявшись. - Я Арья Старк. Арья-дуреха, Арья-недотрога, Арья-лошадка. Я Солинка, я Кошка-Кэт из каналов, я Ласка и слепая Бет, я призрак Харренхолла. Я Арья Старк, дочь Эддарда и Кейтилин, я сестра Сансы, Джона и Рикона, я тетка Джоанны и Неда. Ты слышишь меня?

- Арья Старк, - отозвался Безликий. - Арья Старк. Теперь все верно. Теперь все правильно. Не могло быть никак иначе.

Мы скрестили мечи и сдаваться никто не будет.
Я смотрю на тебя, ты глядишь на меня, нахмурясь.
С нами может - могло! - случиться любое чудо,
А случилась всего лишь буря. Большая буря.

Это тоже пройдёт. А ты будешь лежать, холодный,
С неживыми глазами и стылой ухмылкой лисьей.
Ты учил меня, если помнишь, что быть свободной -
Значит просто убить того, от кого зависишь.

Когда рассвет иззолотил лучами стены. птицы снова запели. Ветер-попрыгун захлопал ставнями, зазвенел стеклами и унес играючи плащ одного из дозорных. Дозорный выругался и побежал за ним, распугивая сонных и тощих кур.

Пол в покоях девочки был усыпан кровавыми пятнами. Арья лежала ничком, пытаясь отдышаться, и с удовольствием вдыхала утренний воздух, с силой выпуская его из легких.

Перед глазами ее струился молочно-белый свет. Словно бы она умерла и попала на праздник. Она увидела вдруг отчетливо своих отца, мать и Робба - они пировали, смеялись и пели, а Серый Ветер и Леди лениво лежали у их ног, помахивая изредка хвостами. Она увидела Мику - повзрослевшего, с рыжими вихрами и в заляпанном мясницком фартуке, увидела, как Джендри с остервенением колотит молотом по мечу. Увидела, как развалилась на траве Нимерия, и как почесывал ей пузо Тирион Ланнистер. Смеялась где-то вдалеке Бриенна Тарт, распевал свое имя на разные лады Ходор, ворчала старая Нэн, похрапывал Миккен, фехтовал с Сирио Форелем Джори, а Ломми Зеленые Руки неумело жонглировал сучьями. Последним она увидела Якена Х'гара - тот полировал кинжал, сидя в корнях чардрева, а у чардрева было почему-то лицо Брана.

Долгая была схватка, страшная, он измотал ее, не дал передышки... но все же она оказалась быстрее. Или он ей все-таки уступил - кто теперь разберет.

- Как мне жаль, что так вышло, - сказала она тихо прежде, чем вогнать кинжал ему под ребра. - Как мне жаль.

- Жалостливая Арья Старк, - Безликий закашлялся, в горле его что-то коротко булькнуло, - Человек был рад, что она была в его жизни. Человеку тоже жаль, что так все вышло, - кровь выступила на его губах, он вдохнул и затих. Арья же, не удержавшись, приникла к его губам, и его последнее дыхание осталось с ней. И только после этого она упала ничком.

"Только жизнью за смерть платят", - услышала она в полудреме, и вяло удивилась. - "Только смертью выкупают жизнь".

Жизнь себе она выкупила. Многоликий Бог свел ладони над ее головой.

Прежде, чем провалиться в небытие, она коротко подумала о том, что новый день, наконец, настал.

…Мир затих. Отгремела буря. Умолкли птицы.

Я была твоей
самой преданной
ученицей.


Обзорам:

[L]Nephie Les.[/L]<a href="http://nephieles.diary.ru/p209307581.htm">горит и пишет</a> по Якен/Арья.

@темы: творческая эпилепсия;

---

Поймала себя на мысли, что уже почти год, как я закончила вуз. А все почему - с Дальнего Востока прилетела наша Оленька, и мы все собрались, как в старые добрые времена, пить алкоголь и осуждать высокие материи.
Я поняла, что что-то пошло не так, когда на одном конце стола стали обсуждать салафитов, а на другом - Игру Престолов и ее книжные теории. Оставшийся зал как-то подозрительно притих и прислушивался во все уши. Как же я, все-таки, скучала по ребятам, кто бы знал. И неважно, что чисто теоретически нас разделяет не такое большое расстояние, повод для встречи все равно обязан быть весомым.
Здоровье идет по известному органу. На исследования нужны деньги, а где столько взять я совсем не представляю. И решать вопросы по мере поступления покамест не получается.
А вы как, ребяты?

@темы: размышлизмы тога - куна;

---

Когда-нибудь я приеду туда.
Село встретит меня тишиной и мягкой, плавной волной звука. Пройдет мимо, сердито переругиваясь, стая гусей - толстые, белые и важные, гусаки будут сердито покрикивать, подгоняя нерасторопных, кокетливых гусынь. Прошелестит шинами велосипеда и посигналит мальчишка-почтальон - сумка у него синяя и форменная, с восьмидесятых не менялась - а я пойду вслед за ним. Пройду мимо белого дома - он был белым, с серой черепицей и барельефом в виде виноградных кистей на уровне подпола, а во дворе был навес, сплошь увитый вьющимся виноградом, и на воротах были зеленые завитушки, а теперь этот дом серый, ворота синие и винограда больше нет. Я пройду мимо этого дома, кину взгляд на пристройку-кухню - это не мой дом, он никогда не был моим, слишком большой и гулкий, темный и дышащий, с угловой, выложенной глазурованными изразцами печью. Меня никто там больше не ждет, да и не очень хотелось.
Я пройду мимо, постою на самом краю оврага, балансируя на цыпочках, тоненько выдохну на излете - айиии, айиии - и голос мой, неожиданно хрупкий и надтреснутый, разнесется над низиной, отскочит от берега и ленты реки, и вернется ко мне потревоженным криком аиста. Аист повертит головой, щелкнет клювом досадливо, крикнет еще раз мне в спину - ишь, какая, городская, пришла и вопит, видано ли это, слыхано ли?
Я поверну налево и пойду к клубу, зайду в сельпо и куплю горсть черешни - крупной, надтреснутой по боку, сладкой - и все, кто будет в магазине, обсудят меня с ног до головы. Пока я буду идти к мемориалу, черешни закончатся, а цветы в руках обмякнут. Я постою у мемориала, положу на него цветы и закурю - и люди, что будут смотреть мне вслед, подберут гузки и неодобрительно зашушукаются. Кто-нибудь из них в просветлевшим ликом крикнет мне - ты внучка Ивана, дочка М.? Я не отвечу, лишь пойду быстрее, сжимая цветы в руках, и коса будет стучать по моей спине.
У ворот я задержусь. Поклонюсь, пожалею сто раз, что не покрыла голову, и войду. Идти недолго - прямо и чуть налево от большого креста - и встану прямо напротив. Распущу волосы - цветом как у него, в некрупный завиток - положу цветы, закурю. Вот и я, скажу, вот и я, ты же ждал, я знаю. А трава на его могиле зашелестит мне в ответ - я знаю, счастье, я знаю, я ждал тебя.
Он меня счастьем называл. Он меня любил - также, как я любила его.
Когда-нибудь эта ужасная, бессмысленная война закончится, и границы откроются снова.
Когда-нибудь я снова смогу навестить могилу деда.

Я скучаю.

@темы: жизненный цикл клетки;, меланхолия дохлого лобстера;

---

большой патриотический пост - 6

Моей маленькой Виктории два года. Пухленькая барышня, глаза голубые, волосики соломенные, манипуляторша знатная, плакса-вакса, благодаря которой я Наня - дай ей Бог достойной судьбы.
Здесь не будет ката. Я так хочу.

Столько слов сказано об этом дне, столько много, что в словах можно запутаться, как в паутине. А с того дня, когда жизни многих перевернулись, прошла уже целая человеческая жизнь, огромная, почти неподъемная.
Не так давно я узнала, что в плену моя бабушка получила новое имя. Фрау было трудно выговорить то, что она получила при рождении, и стала называть её по-своему. Ей вообще повезло - когда в Дахау прибыл директор завода с супругой, бабушка понравилась фрау, и та забрала её на завод мужа работать. Она спасла ей жизнь тем самым, если это можно так назвать. Шестнадцать лет, расцвет женственности, первые регулы... и раны на внутренней стороне бедра.
Её записи на эту тему - квинтэссенция боли и отчаяния... но один кусочек я все-таки вам покажу. С обработкой, само собой.
И - спасибо.

Столовая быстро заполнялась людьми, и фрау раздраженно цыкнула зубом. Её кудри, тщательно взбитые, затрепетали упруго и мечтательно.
- Иди. Потом придешь ко мне, я дам тебе задание. Не задерживайся.
Таня встала на раздачу, обвязавшись засаленным фартуком. Фартук был велик и болтался почти что парусом, хоть в помещении и не было ветра. Лица проплывали перед глазами, пока один из заключенных не остановился прямо перед ней. Он беспардонно, требовательно смотрел на нее, пока она не подняла взгляд... И замерла в ответ.
У неё было только одно имя, а потом, только потом появились многие другие. В тот момент, когда перед ней появились чужие и тёплые глаза незнакомца - ореховые, зеленоватые с карим ободком вокруг стыловатого зрачка, она вспомнила их все. Татьяна. Таня. Тати. Татьяной её называл отец, Таней - все кто знал, а Тати её называла хозяйка - она не могла выговорить чужеродное и царапающее "Таня", поэтому сократила как умела. Ей нестерпимо вдруг захотелось, чтобы незнакомец заговорил с ней, услышать его голос, протянуть ему руку - он был нестерпимо похож на кого-то, и Таня не могла сказать, на кого именно.
Она протянула ему щербатую миску с едва тёплым, скользким и жидким супом, и на мгновение их руки соприкоснулись, а потом он отошёл в сторону, и его прикосновения остались с ней, словно бы он обжег её кочергой.
- Как зовут ту девушку? - услышала она его шепот. Рослый детина оторвался от своего супа и бесцветно прошелестел по её телу взглядом.
- Татьяна, - ответил он коротко. - Она прислужка у фрау. Сучка.
Он произнёс это стыло и без эмоций, и девица поняла, что бранное слово он выплюнул в сторону той, другой.
- Татьяна, - прошелестел незнакомец, словно пробуя имя на вкус. - Таня. Танечка. Танечка.
Имя сорвалось с его губ неслышно и легко, и отчего-то медовая патина вдруг покрыла и её собственный рот, отдавшись терпкостью на языке.

@темы: жизненный цикл клетки;, размышлизмы тога - куна;

---

мне снился храм. разрушенный храм, который я видела из окна дома бабушки и дедушки.
почему-то одна часть их дома примыкала к этому храму, и мне удалось заглянуть внутрь.
я видела великолепное убранство, что совершенно не гармонировало с внешним - разрушенным - а снаружи суетиитсь рабочие и строили, и храм медленно поднимался из руин.
Я не знаю, к чему был этот сон, но все сонники толкуют - что храм есть прообраз человеческого тела.

В четверг прояснится, есть у меня хроническая болячка или нет.
Но знак от мироздания более чем четкий, и руины снова станут храмом.
Я верю.

@темы: жизненный цикл клетки;, меланхолия дохлого лобстера;, размышлизмы тога - куна;

---

мне снился храм. разрушенный храм, который я видела из окна дома бабушки и дедушки.
почему-то одна часть их дома примыкала к этому храму, и мне удалось заглянуть внутрь.
я видела великолепное убранство, что совершенно не гармонировало с внешним - разрушенным - а снаружи суетиитсь рабочие и строили, и храм медленно поднимался из руин.
Я не знаю, к чему был этот сон, но все сонники толкуют - что храм есть прообраз человеческого тела.

В четверг прояснится, есть у меня хроническая болячка или нет.
Но знак от мироздания более чем четкий, и руины снова станут храмом.
Я верю.

---

горе ты моё туман - не печалься, гляди веселей

Я работаю с прекрасными людьми и ещё с тремя миллионами таджиков узбеков, которые застенчиво мнутся у порога, отчаянно воняют мусором и говорят мне: "нам рэгыстрацыя нада прадливайт". После их визитов коллега протирает дверную ручку антисептическим гелем, мы боимся эпидемии, потому что если один заболеет, то свалятся все, у нас в кабинете из-за антисептик-геля воняет спиртом и бухи говорят, что мы пьянствуем. Начальница смеётся и называет нас алкашами.
Я повредила палец обычными ножницами - пыталась поддеть пластиковую херню и воткнула ножницы в указательный палец левой руки. Крови было как на скотобойне, коллеги быстренько замотали меня, подтерли кровищу и отвезли в травмпункт. Пока коллега вёз, я истерически хихикала, пытаясь позорно не расплакаться, а он заговаривал мне зубы. Врач осмотрел, посмеялся и сказал, что все заживает, а чувствительность восстановится через месяц - коллеги потом долго глумились и называли меня homo sapiens rukozhopus. Палец не зажил до конца - там поврежден нерв, он наполовину не чувствует и каждое движение рукой отдается стреляющей болью сначала в руку, а потом в палец.
Когда печатаю, плету косы или потягиваюсь, чувствую себя Джейме Ланнистером. Когда показываю на кого-то средним пальцем, чувствую себя как Питер Петтигрю. А ножницы офигенные, очень острые, всем их советую.
У меня волосы отросли, теперь они до середины спины и мешают мне отчаянно. Я купила три миллиона невидимок и везде оставляю их следом, как дорожкой.
Я перешла с обычных сигарет на электронную и уменьшила количество никотина. Чувствую себя прекрасно. Я питаюсь по системе и ощутила, как куртка стала свободнее - может, это на самом деле не правда, но меня это подбодрило безумно. А с февраля начнутся занятия в магистратуре.
Я - счастлива.

@темы: жизненный цикл клетки;, размышлизмы тога - куна;

---

Новый Год прошел с прекрасными людьми.
Пусть все говорят, что год високосный априори ужасен, я говорю, что свистеж все это и провокация. Я верю, что этот год будет потрясающим - удачным и продуктивным во всех смыслах.
Планы строю грандиозные. Озвучивать не буду - ибо если напишу, то Боженька снова проявит свое прекрасное чувство юмора.
На пальцах моих Нарния, в сердце - бесконечная любовь ко всем тем, кто меня окружает.

@темы: жизненный цикл клетки;

---

my very precious winter.

это, наверное, последний пост моего 2015-го. не хочется подводить итоги, просто напишу.

моя двадцать вторая зима... как бы вам рассказать, что такое моя зима?
это дорога до работы. наискосок и направо, через перекресток и прямо. и светофор, который всегда тормозит.
это гроздья снежных ягод на голых, безлистных кустах. ягоды лопаются под ногами с сочным звуком, и дети, визжа, нанизывают их на суровые нитки, совсем как в моем детстве.
это воробьи, прячущиеся стайками в кустиках. кусты кажутся густо-густо обсыпанными огромными плодами, они клонятся к земле, а воробушки взъерошенно и взволнованно пищат, и гомон стоит на всю округу.
это мои руки. распухшие от мороза, красные пальцы. они немеют. а когда руки наконец-то оказываются в тепле - словно бы покрываются кусачими муравьями сверху донизу.
это полсигареты. ровно половина сигареты и зависающий в недоумении сизый дым. и ощущение, будто я выдыхаю насквозь грязные облака.
это редкий снег. редкий и грязный снег, пыльное, бело-серое крошево, оседающее на ресницах и тающее поутру. теплая моя, бесснежная зима, гирлянды на домах, украшения голышом.
это строки. первые строки того, что я всегда хотела написать. они появились во мне внезапно и после поста  john tucker - выцвели и отдались странным, золотистым теплом чуть пониже живота, словно бы во мне и вправду зародилась новая жизнь.
это снежинки на окнах офиса, которые я вырезала - нехотя и с боем, бессмысленные схемы из интернета, и тут - раз! - из бумаги распустились удивительные цветы, паутинки и кельтские солнышки.
это поступление в магистратуру.
это четкое, всепоглощающее счастье, тихое и светлое - и бесконечная благодарность тому, что 2014, будучи самым отвратительным годом на свете, сделал мне огромный подарок в виде следующего.
это потрясающие люди, люди, которые всегда со мной.

с наступающим.

@темы: жизненный цикл клетки;, размышлизмы тога - куна;, Fuego - Colinde, colinde

---

немного нервно

Что вам рассказать, ребяты, в преддверии уходящего года?
Новый год, когда ты становишься взрослым - не волшебный праздник, а очень хлопотный. С ужасом осознаешь, что осталось всего пять дней (штааааа), а ты еще не готов - надо купить это, вот это и еще то, а уж вот что надо купить совсем срочно, ууу, где бы время взять на все?
Работа мне страшно нравится. Работаю неполный месяц, и еще, видит Бог, ни разу не пожалела об этом. Даже несмотря на переработки и ненормированный рабочий день. Даже несмотря на. Коллектив замечательный, начальница прекрасна чуть более, чем полностью, а уж сам процесс увлекает очень.
Вчера, например, так и вовсе был первый в жизни корпоратив. Девочки в отделе тонкие-звонкие, ничего не едят, говорят жеманно "кы-кы-кы" (смеются так), сами надушенные, напомаженные - королевы! Я же, тоже надушенная и напомаженная, сидела рядом с единственным в отделе мальчиком, и в итоге ушла полуголодной и не выпившей ни глоточка вина. Зато посмотрела на людей и себя показала, что уж. С мальчиком мы танцевали и смеялись почти весь вечер - а что делать, коли знакомый с детства?
Я торжественно обещаю собрать себя в кучу и написать на днях что-нито волшебное. Правда. А пока - пусть будет так.

@темы: жизненный цикл клетки;, меланхолия дохлого лобстера;, размышлизмы тога - куна;

---

Этот год был, честно, сложным, особенно в денежном плане. Перемен было огромное множество, постоянно телепало из стороны в сторону, а вы же знаете, как у меня с переменами. Но, несмотря ни на что, этот год очень и очень многое мне дал, и я благодарна ему за это. Спасибо.
По традиции - итоги года. Рановато, ну да фиг с ним. Юбилейные пятые итоги в этом дневнике.

падкат их

Сайт года: дайри, вк, инстаграм.
Знакомство года: Маша. Саша. Оля. А в основном, это был год, когда старые знакомства возрождались в пышном цвете. Еще развиртуализация с людьми интернетными.
Программа года: Adobe Photoshop и старый добрый блокнот. Word. 1C. Чертов LibroOffice.
Фильм года: Звездные войны! Еще Багровый Пик, и, может быть, Золушка. И Игра Престолов!
Блюдо года: роллы с лососем. маринованные огурцы. лапша фунчоза.
Напиток года: Coca Cola zero. Что-то я ее слишком много пила в этом году. Мятный чай. Просто чай - столько, сколько я выпила на работе, я не пила никогда.
Ощущение года: сонливость, отчаяние, азарт, апатия.
Язык года: Английский.
Экстрим года: защита диплома. Вот уж был экстрим всем экстримам экстрим.
Концерт года: никуда я не ходила
Интерес года: фикрайтинг, радио, работа.
Мечта года: работа. Сбылась.
Несбывшаяся мечта года: да вроде бы все сбылось, на самом деле... хотя, нет. Не все.
Город года: Санкт-Петербург
Место года: институт, работа, работа, институт.
Открытие года: Aliexpress. Ааааа, заберите у меня карточку.
Персональное событие года: трудоустройство. Аж два раза.
Исполнитель года: Mumford&Sons. Братья.
Песня года: Mumford&Sons - Tompkins Square Park
Лучшая поездка года: Питер. Я только в Питер и ездила в этом году, если уж совсем честно говорить.
Традиция года: безденежье и бессильная ярость по этому поводу.
Настроение года: стабильно-пофигистичное, сонное, азартное, усталое
Лучший день года: "Вы защитили диплом с отличием"
Вещь года: смартфон
Пожелание года: дай Бог, чтобы все, о чем я попросила, сбылось.
Вопрос года: "Что происходит? Где моя зарплата?!"
Погода года: пасмурно и прохладно
Цвет года: черный, чо.
Время суток года: ночь, вечер.
Книга года: "Жареные зеленые помидоры в кафе Полустанок" Фэнни Флэгг.
Одежда года: джинсы.
Подарок года: смартфон. Сама себе. Два раза.
Кафе года: Шоколадница, Крошка Картошка, Ваби-Саби.
Фраза года: "Я справлюсь, справлюсь... справлюсь? Еще как справлюсь!"
Любовь года: Том Влашиха

@темы: жизненный цикл клетки;, меланхолия дохлого лобстера;, размышлизмы тога - куна;, ностальгия по будущему;

---

Перечитала все записи этого года и поняла, что меня в этом дневнике ничтожно мало. Словно бы все эти записи принадлежат какой-то чужой девушке, которая может только вспоминать, а не живет настоящим. Это не так, правда, не так - я так мало писала в этом году именно потому, что живу здесь и сейчас... а это довольно хлопотно.
У меня новая работа, я зашиваюсь и я счастлива до разрывающей боли в груди. Правда.

А поговорить я хотела о новогодних чудесах.
Вчера вечером моему папе позвонил внук, мой племянник. Его родители заявили, что звонят Дедушке Морозу, и Лимончик довольно трогательно просил у дедушки Мороза подарок для сестрички. Дед Мороз в ответ на это потешно ходил бровями, шевелил усами, видоизменял голос и говорил как Святой Николай из рождественского мультика. Я в соседней комнате давилась смехом и слезами - и совсем чуточку завидовала, потому что мне, циничной тетке, тоже иногда хочется рождественского чуда.
Пришла к отцу, говорю: "Дедушка Мороз, а подари мне квартиру, маме норковую шубу, а папе зятя с руками и баблом!". Дед Мороз подавился чаем, сигаретой и собственным возмущением, а я вспомнила сценку из КВН, типа: "Так и написать, дедушка Мороз, подари мне айфон? - Ну пиши, раз у тебя совести нет!"
А вы верите в новогодние чудеса?

@темы: жизненный цикл клетки;, меланхолия дохлого лобстера;, размышлизмы тога - куна;

---

о текущем

Поступила в магистратуру.
Внимание вопрос - а нахуя я это сделала - видит в воздухе.

@темы: жизненный цикл клетки;, размышлизмы тога - куна;

---

однажды ты проснешься, вся в поту, вздрагивая всем телом,
отдышишься, вытрешь со лба влагу, и улыбнешься, потому что все окажется дурным сном -
и твое поступление в ВУЗ, и твой диплом, который ты защищала, отчаянно стыдясь,
и твои проблемы с трудоустройством, где ты, трехмесячный выпускник, нахер никому не нужна
и твое вынужденное затворничество, твоя кровь из носа, твои искусанные пальцы станут лишь дурными воспоминаниями
и даже твои проблемы с личной жизнью и здоровьем, все это останется там, в том сне
а ты проснешься, и тебе все еще будет семнадцать, и до твоего последнего звонка будет пять дней, а там и ЕГЭ, и выпускной, и поступление
и вся твоя боль, все твои рваные крики, все хачкары в твоей душе, все твое монофизитство, все твои разрушенные храмы, крестовые походы, весь твой исихазм останутся лишь дурным плодом воображения
и Бог сонно улыбнется тебе сквозь сведенные над твоей головой ладони.

все пропадет.
все те люди, с которыми тебя свела судьба,
все твои путешествия, все знакомства, все то, что вышло из-под твоего пера
все те знания, весь тот опыт, что появились за годы учебы. все сложенные песни, все произнесенные слова, все признания в любви. даже твой диплом, которым ты, несмотря на стыд, отчаянно гордишься, так как он единственное, чем пока можно
пропадут все услышанные песни, все прочитанные стихи, пропадут твои волосы, пропадешь ты сама, девочка-воробей, пропадут твои двадцать два, пропадет все, что ты любишь, и за что цепляешься.

строй свои храмы заново, ставь хачкары в углу
пальцы заживут, исихазм засверкает в душе бестелесно, бесплотно
работа придет, самая лучшая, только не сдавайся, не плачь, не опускай руки
будут новые песни, новые люди, новые слова
помни - прожитое - бесценно. даже если больно. даже если жалеешь.
даже если.

Господи, помоги.

@темы: жизненный цикл клетки;, размышлизмы тога - куна;

---

фф! фф!

Название: Taste
Автор: Lesolitaire
Фэндом: A song of ice and fire (Game of thrones)
Пейринг:Тирион/Санса, Якен/Арья, Нед/Кэт, Эллария/Оберин, Джон/Ренли, Джейме/Бриенна, Рейнира/Деймон, Сандор/Санса, Элия/Доран, Тайвин/Оленна.
Рейтинг: PG-13
Жанр: гет, слэш, романтика, ангст, сайдстори
Предупреждения: OOC, AU.
Саммари: Ешь досыта, дружище. Зима близко. (с) Джордж Р.Р. Мартин
Посвящение: (С)аша, моей прекрасной. CJIamer. Ville Wammy. Всем, кому нравятся персонажи.
Примечания: Цикл драбблов, связанных с едой из Игры Престолов - у каждого блюда своя история.
Персонажи принадлежат Мартину, рецепты блюд взяты из книги "Пир Льда и Огня" пера Мартина, Челси Монро-Кассель и Сариэн Лерер. Рецепты съедобны, автор почти все лично пробовал.
Черкните строчку, автору будет приятно.
Размер: цикл драбблов... мини?
Статус: в процессе

Лимонные пирожные

Чтобы сделать лимонных кексов. ½ фунта муки, ½ фунта сахару, ко-
жура двух лимонов или одного большого; 3 унции масла сливоч-
ного; 3 яйца; ½ белка. Иссечь масло с мукою и размесить ножом.
Сделать ковриг с пряник инбирный величиной. Затереть лимон-
ную кожуру и чуток сахару. Умаслить противни. Снимать с про-
тивней, покуда горячи. Положить на противни, оставляючи зазор
в 2 дюйма, потому как разойдутся в печи. В две минуты испекутся.
«ЛУКАЙСКАЯ ПОВАРЕННАЯ КНИГА»
(английский манускрипт 1690 года)

- Почему твоя жена все время плачет?

Тирион отложил грамоту, надписанную рукой Бейлиша и посмотрел на Тайвина исподлобья.

- Так оно всегда бывает, отец, - сдержанно заговорил он, стараясь унять раздражение. - Неравный брак с нелюбимым, да еще и карликом, страшным как смертный грех, ну а теперь еще и беременность. Я и сам бы нарыдал целую Черноводную, если бы оказался в подобной ситуации.

- Твой сарказм сейчас ни к чему, - отрезал лорд Тайвин и выпрямился, поджав губы. - Северяне волнуются, потому что их леди вся в слезах. Мало завоевать Винтерфелл, его еще и удержать нужно - а никто не может обеспечить лояльность северян, если твоя жена грустная и печальная. Они еще, чего доброго, подумают, что ты бьешь ее, издеваешься над ней. Ты ведь не бьешь?

- Бью, конечно, каждый день, каждую ночь, - Тирион неприятно улыбнулся. - Неужели ты думаешь, что я настолько отвратителен, насколько выгляжу?

- Ну и замечательно, теперь у тебя хотя бы есть доказательства, что ты ей хороший муж, - Тайвин со скрипом поднялся. - С рассветом я уезжаю. Провожать не нужно, распоряжения я уже отдал. Иди спать.

Как только за папашей захлопнулась дверь, Тирион вытянулся в кресле и устало потер лицо руками. Отец приехал с визитом через полгода после того, как новоиспеченные лорд и леди Ланнистер отбыли в Винтерфелл, и по приезду первым делом потребовал к себе невестку. Его не интересовали ни восстановление замка (а сделано было немало), ни финансовое положение края, ничего - его интересовало только, не обманул ли его Тирион, когда отписал, что леди ожидает первенца.

Не обманул.

Как он уговаривал свою юную супругу на это, не хотелось и вспоминать. Они разговаривали всю ночь, Санса бледнела и сжимала ткань платья, но ложе они все-таки разделили, и даже не единожды. Санса переносила свою беременность очень тяжело, ее мучила тошнота, и мейстер, спешно вызванный из Кастерли-Рок разводил руками... а с приездом свекра леди и вовсе стала пропадать.

Тирион даже знал, где ее искать - но нарочно не тревожил, ожидая, пока отец уедет. Кажется, благословенный момент все-таки настал.

В крипту, освещенную факелами и отреставрированную с нуля, он спускался медленно и осторожно, оттягивая момент встречи. Короли Севера слепо пялились на него мертвыми, мудрыми глазами, лютоволки у их ног лежали смирно, и от игры теней казалось, что они помахивают хвостами. Последний участок крипты был освещен лучше всего - свою супругу, сидящую у могил отца, матери и брата, он заметил сразу. Тирион в свое время лично позаботился о том, чтобы останки Эддарда, Кейтилин и Робба заняли полагающееся им место со всеми церемониями и почестями.

Санса сидела на шкуре неведомого зверя, рядом с какими-то сундуками и тихо плакала, как мог плакать только ребенок, разом лишившийся всего, что только имел. Сердце маленького Ланнистера словно бы стиснуло тисками - так остра была жалость, накатившая волной.

- Добрый вечер, миледи, - пробормотал он, стараясь понапрасну не тревожить старую крипту звуками голоса. - Не сидите на холодном, прошу вас, заболеете.

Санса подняла на него заплаканные глаза.

- Простите меня, милорд Тирион, - всхлипнула она. - Ваш батюшка очень обиделся, что я не показывалась ему на глаза? Он был...

- Нет, не обиделся, - с чистой совестью покривил душой Тирион. - Я сказал ему, что вы плохо себя чувствуете. Что это у вас?

- Я приходила к маме, к отцу, а за статуей дядюшки Брандона есть ниша, - Санса указала рукой на открытые сундуки. - Видимо, когда Винтерфелл грабили, слуги стащили сюда все, что смогли унести. Я убиралась здесь, и вот...

Тирион заглянул в сундуки. Ткани, расшитые серебром, плащи, восковые таблички, куклы, куклы, деревянный меч... Внезапная догадка озарила его лицо.

- Это вещи вашей семьи, так? - поинтересовался он, и вытащил из сундука одно из платьев. - Да, а в этом ваша матушка была, когда Роберт приехал сюда впервые. А это плащ вашего батюшки и его письменный прибор, так? И печать, и перстень.

- Деревянный меч принадлежал Брану, - Санса зарыдала снова, надрывно и болезненно. - Он его обожал, спал с ним ночью. Лук Арьи, видите, узоры? Она сама их вырезала, а матушка ругалась, что это недостойно леди. А куклу мне подарил отец. Я засмеялась тогда ему в лицо, сказала, что в куклы не играю, что я... Семеро, какая я была ду-ура!...

Она завыла по-волчьи, уткнувшись в синюю парчу. Тирион растерянно замер - звуки отдавались от каменных сводов, словно бы рассыпались, разбиваясь о камни и осыпались звучными, гулкими осколками.

Он мог бы обнять ее. Утешить, сказать что-нибудь умное, лишь бы она немного успокоилась - эта слабая, милая девочка, смелая как стая лютоволков, мудрая, как сама Матерь. Мог бы рассмешить, но не стал. Вместо этого он лишь развязал узелок, что принес с собой, и, дождавшись, пока она взглянет на него, протянул ей.

- Я подумал, вы голодны... - смущенно признался он в ответ на её изумленный взгляд. - Полно плакать, миледи, оботрите лицо, у вас на щеках осень. Все закончилось, и теперь никто и ничто не причинит вам боль, я лично об этом позабочусь, правда.

Он ушел, а Санса продолжала смотреть ему вслед. Слезы высохли, и робкая улыбка тронула ее губы.

Еще теплое лимонное пирожное грело ей ладонь.

Форель на гриле с беконом

Рыбу обсушить бумажными полотенцами, выложить в неглубокий противень или
в жаропрочную сковороду с тяжелым дном, приправить изнутри солью и перцем.
Начинить рыбу розмарином и приправить ее снаружи солью и перцем, затем обернуть
ломтиками бекона.
Жарить рыбу под грилем — на расстоянии 15–20 см от источников тепла —
до образования на беконе хрустящей корочки, примерно 5 минут. Лопаткой осторожно
перевернуть рыбу на другую сторону и жарить еще 2 минуты. Выложить вокруг форели
лимонные ломтики в один слой и продолжать жарить до полуготовности рыбы и
полного зажаривания бекона — еще 2–3 минуты.
Затем переложить рыбу на блюдо и подать.
ЧЕЛСИ МОНРО-КАССЕЛЬ, САРИЭН ЛЕРЕР. "ПИР ЛЬДА И ОГНЯ".

Свадебный пир был в самом разгаре.

Вино лилось рекой, повсюду были слышны смех и радостные возгласы, здравицы, вроде "счастья молодым!" "детей им, да побольше!", "жаркой первой ночи, и еще жарче следующих!" вгоняли в тоску. Особенно старался молодой Роберт Баратеон - его статная, величественная фигура словно бы приковывала к себе взгляд, а его смех был слышен во всех закоулках огромного, мрачного пиршественного зала.

Кейтилин поежилась, и поплотнее закуталась в светло-серую шаль с вышитым на спине лютоволком. Вздохнула, собираясь с силами, и кинула косой взгляд на своего новоиспеченного супруга, ожидая такой же похабной, пьяной улыбки, как и у Роберта - раз они друзья, то во всем похожи, даже в привычках. Так ей казалось.

Но молодой супруг удивил ее. Он был мрачен, и пил только воду, не прикоснувшись даже к традиционному свадебному вину с медом.

Кейтилин прикрыла глаза и мысленно сосчитала до десяти. Не такой она представляла себе свадьбу, ох, не такой. В ее девичьих мечтах она стояла под сводами септы, и хор многоголосо и чисто выводил гимны Семерым, пока септон, наряженный только в белое с золотым, восхвалял новобрачных гимнами, и Брандон улыбался ей своей знаменитой улыбкой, накидывая на ее плечи плащ. Отец с мамой стояли бы гордые, мама бы не скрывала слез счастья, Лиза бы весело смеялась, а Эдмур светился бы от гордости - как же, в первый раз гуляет на свадьбе, да еще и на такой веселой!

Что ж, мечты ее, кажется, сбылись - она действительно стояла в септе и Семеро благословили ее супружество солнечным днем... да только мамы не было рядом, и вместо Брандона стоял Эддард. Младший брат ее жениха, молчаливый и угрюмый Эддард, с упрямо сжатыми губами и колючим взглядом серых глаз. И Лиза была рядом, да только она стояла наравне, как невеста, а теперь и жена старика лорда Аррена.

Сейчас Кейтилин не находила в себе сил даже посмотреть на сестру - хоть она и смеялась какой-то шутке Роберта неподалеку, смех ее был вымученным.

Перед Кэт поставили блюдо, и желудок девушки сжался в конвульсивном спазме. Перед ней стояла запеченная форель в беконе, приготовленная лучшим поваром ее отца, и Кейтилин невольно подумала о том, что они с рыбиной на блюде в чем-то похожи - радужную, веселую и игривую рыбку поймали в сети, заключили в полушубок из бекона, натерли розмарином - типичной северной приправой - а теперь съедят, не оставив ни косточки.

Ничего не останется и от Кейтилин Талли, кошечки Кэт, любимицы отца, ласковой и красивой девицы - шелка теперь заменят тяжелые, плотные ткани, красивые волосы навеки будут закованы в прическу, и запах морской воды сменится свежим, морозным. От такой перспективы захотелось плакать, и Кэт поспешно опустила взор - глаза словно бы заволокло туманом.

Легкое прикосновение руки отвлекло ее от невеселых мыслей, и она поспешно вскинула голову. Эддард Старк был совсем рядом с ней - казалось, она могла пересчитать каждую маленькую морщинку на его лице. Ей стоило больших трудов не отшатнуться - но на улыбку сил попросту не хватило.

- Вы ничего не ели, - сказал он ей неожиданно мягко. - Прошу вас, попробуйте рыбу. Говорят, это традиционное блюдо ваших мест.

- Благодарю вас, лорд... лорд Эддард, - Кейтилин сглотнула и посмотрела супругу в глаза. - Я не голодна. Да и поздно, наверное, уже совсем скоро...

- Время для провожания! - раздался зычный голос Роберта совсем рядом и вокруг восхищенно загудели. - Самый подходящий момент, черт побери! Девицы! Помогите лорду Джону и моему другу! Снимите с жен платья, они им более не понадобятся! Давайте, чего стоите?!

Эддард встал, потянув за руку свою жену, и Кейтилин была вынуждена подняться следом.

- Помогите лорду Джону и леди Лизе, - сказал он тихо и спокойно. - Но меня избавьте, провожания не будет. Отнесите блюдо в опочивальню, - сказал он слуге. - Извини, Роберт.

Уже удаляясь в сторону опочивальни, Кейтилин поймала ободряющую улыбку мужа. Она оказалась неожиданно светлой, словно бы разом смягчила его суровые черты.

- Я все-таки прослежу, чтобы вы не остались голодны, - сказал он ей тихо. - Незачем так нервничать, все будет в порядке. И зовите меня Нед.

Отчего-то именно тогда ей стало спокойно на душе.

Акриды в пряном меду

Разогреть духовку до 90 °C.
Сливочное масло растопить в сковороде на среднем огне. Обжарить в нем насекомых с солью, осторожно помешивая, примерно 10 минут, чтобы они со всех сторон покрылись маслом.
В маленькой миске соединить мед и алеппо. Когда насекомые поджарятся до хруста, полить их медом и еще немного прогреть, размешивая.
Выложить их на противень, выстеленный пергаментной бумагой, и запекать примерно 10 минут, пока насекомые не перестанут слипаться. Подавать сразу или переложить в герметично закрывающуюся посуду, где они могут храниться до 2 дней.
ЧЕЛСИ МОНРО-КАССЕЛЬ, САРИЭН ЛЕРЕР. "ПИР ЛЬДА И ОГНЯ".

Адов Холм казался сотканным из тумана - расположенный в песчаной пустыне, возвышающийся над песками, он был сделан из желтого южного камня, и в сочетании с зыбкой дымкой, его стены казались слегка расплывчатыми, словно бы сделанными из дыма.

Принц Оберин моргнул и протер глаза. Он умудрился заснуть в седле, и чувствовал себя препаршиво - шея немилосердно затекла, и, несмотря на то, что Оберин яростно тряс и мотал головой из стороны в сторону, нещадно болела. Ладони онемели, словно превратившись вдруг в два куска мокрой, тяжелой ваты, а ноги стали отказывать = верный признак неудобного положения.

- Держись веселей, братец, - к младшему подъехал принц Доран верхом на великолепном белом жеребце. - Мы уже у цели! Осталось совсем немного, и ты сможешь отдохнуть.

Оберин тоскливо поморщился и прикрыл глаза, щурясь на медленно уползающее солнце. Чтобы не задремать снова, он принялся думать о приятном - о красном дорнийском вине, густом и сладком как поцелуй, о Водных Садах и ласковой воде купален, где он побывал не так давно, о маленьких дочках. Вот уж кто был светом его очей, гордостью его и радостью - старшенькая Обара, везде снующая с любимым копьем, Тиена, окопавшаяся в обширной библиотеке, Нимерия, уже сейчас отличающаяся красотой и любовью к тонким тканям и мужчинам... и Сарелла, его любопытная Сарелла, одевающаяся как мальчишка и везде сующая свой очаровательный носик.

При воспоминании о дочерях Оберин чуть заметно улыбнулся - девочек он обожал и скучал по ним безумно.

- Лорд Хармен Уллер имеет честь принимать у себя его высочество принца Дорана и его высочество принца Оберина! - провозгласил герольд совсем рядом, и Доран направил своего жеребца прямо в гостеприимно открытые ворота. - Пусть дом господина Уллера станет и вашим домом на время визита, и да будет проклят тот, кто попирает священные законы гостеприимства, принятые богами и людьми!

Хармен Уллер, невысокий и темноволосый, уже ждал их у парадных дверей. В его густой бороде и волосах уже проглядывало серебро, горькие морщины потянули уголки губ вниз, но золотистые глаза смеялись также, как и в дни, когда Доран, Оберин и Хармен только учились рыцарскому мастерству втроем и строили великие планы на будущее. С тех пор утекло столько воды, что хватило бы наполнить целое озеро.

В последний раз Оберин был в Адовом Холме около года тому назад, Хармен пригласил его на праздник урожая. Пока Доран и Уллер пили вино и разговаривали светские разговоры, Оберин улизнул в город и попал прямиком на праздничное шествие.
Тогда ему почудилось, будто он попал в самую сердцевину алого огненного цветка. Нет, конечно же ему доводилось присутствовать на подобного рода праздниках и раньше, но каждый раз был для него внове, словно первый. Он зачарованно наблюдал за глотателями шпаг и огнепоклонниками, танцевал в кругу с красивыми молодыми горожанками, жадно вдыхал витающие в воздухе запахи и пил сладкое, разбавленное вино. Он даже подошел к гадалке-мейеге, прибывшей откуда-то из Тироша и храбро протянул ей руку.

- У молодого господина много дочерей, - прошамкала тогда старуха. - Много, и будет еще больше, одна прекраснее другой. Судьба молодого господина совсем рядом, только руку протяни, до самой смерти будет с тобой, будет вести тебя.

Оберин в ответ на слова мейеги лишь расхохотался и протянул ей золотого дракона за труды. Слова ее не взволновали в нем ничего - у него и без того было много дочерей, одна другой краше. А судьба... Что ж, судьба не уберегла его Элию от хладнокровного убийства, судьба не подарила ему сына, судьба не выковала вместо него шесть мейстерских звеньев. Судьба...

- Попробуй-ка акрид, молодой лорд, - чарующий голос раздался прямо рядом с ухом, и принц вздрогнул. - Попробуй, ручаюсь тебе, что ты в жизни таких не ел!

Обладательница голоса стояла совсем рядом, и оказалась неожиданно маленькой - она едва доставала до его плеча. Темноволосая и хрупкая, в платье, расшитом золотым и алым шелком, она казалась живым воплощением солнечного света, языка пламени, трепещущего на ветру. Она не была красавицей, о нет, ее нельзя было сравнить ни с Элией, ни, тем более, с признанной красавицей Серсеей Ланнистер... но было в ее личике что-то, что притягивало взгляд.

Принц улыбнулся и взял одну из акрид. Во рту словно бы взорвался целый фейерверк вкуса - пресноватый вкус насекомого сначала уничтожил перечный огонь, а затем острая, медовая сладость разлилась до самой гортани. Язык слегка опух, став очень чувствительным, на самом его кончике все еще пламенел мед, когда красавица, чарующе улыбнувшись, прикоснулась к его губам своими.

- Меня зовут Эл...ла, принц, - прошептала она, когда они наконец разорвали свой чарующий, пьяный поцелуй. - Да, все верно. Запомни меня хорошенько, я Элла. Повтори!

Он повторял. Повторял и повторял, все те три ночи, что они провели вместе, не в силах покинуть постели, но когда с исходом третьей ночи она ушла и поцеловала его на прощание, он снова ощутил запах меда.

- Так ты стал дедом, Хармен? - голос Дорана вывел Оберина из желтой пыли грез. - А я и не знал, что у тебя есть дети.

- Боги даровали мне всего одно дитя, - усмехнулся Хармен и сделал знак рукой. Оберин закусил губы и попытался не закашляться - в тот момент, когда к Уллеру подошла девушка с дитятей на руках, он забыл, что в мире существует воздух. Темные волосы, странные глаза, даже цвет платья не изменился - девица смотрела на него с хитринкой, а на руках ее лежала еще одна девочка, с темными, будто минеральное масло, глазами. - Имею честь представить тебе, мой принц - моя дочь, Эллария. И внучка, Элия.

Уже после того, как гарнизон разместился в замке, после пышного приветственного пира и застольных песен, после того, как Хармена Уллера унесли в опочивальню мертвецки пьяным, Оберин отловил его дочь и без лишних предисловий прижал к стене собственным телом. Эллария лишь улыбнулась ему и сделала плавное движение навстречу.

Прежде чем поцеловать ее, он вдруг понял, что хорошо знает, на что будет похож ее поцелуй.

Запеченная тыква с медом и мятой

Порежьте плод на кусочки средних размеров, не менее 2 см в ширину (это важно, поскольку тонко порезанные ломтики получатся сухими и могут пригореть). Выложите все на небольшой противень с бортиками на расстоянии 2-3 см друг от друга.
Слегка посыпьте кусочки солью, налейте на противень небольшое количество кипяченой воды (приблизительно 0,5 стакана) и затяните его фольгой. Теперь поместите противень в разогретую до 200°C духовку на 30 минут.
Порубите орехи ножом или измельчите в блендере.
Растопите сливочное масло на водяной бане, добавьте в него орехи и все сладкие ингредиенты. Достаньте противень, снимите с него фольгу, намажьте каждый кусочек приготовленной смесью и запекайте еще 10 минут при минимальной температуре. Посыпьте кунжутом и измельченными листьями свежей мяты.
ИНТЕРНЕТ.

- О, нет, - прошептала Арья тихо и жалобно, и заплакала.

Слезы будто бы сами поползли по щекам, зазмеились, закапали на подбородок, шею и на колени. Арья привычно начала задыхаться - плакать она категорически не умела, и в такие моменты казалось, что ее душит огромная змея с насквозь просоленной кожей.

Плакать было из-за чего - утром она проснулась на тюфяке, заляпанном кровью. Сначала она подумала, что ранена или умирает, потом - что кого-то убила, ну а потом она вдруг поняла, откуда исходит это кровотечение, и это ввергло ее в самую настоящую панику.

Нет, конечно же она знала, что это такое. Она прекрасно осознавала, что и с ней такое когда-нибудь приключится... но она не ожидала, что это будет так скоро. В низу живота словно бы поселился чудовищный краб, кромсающий ее плоть изнутри маленькими кусочками, и Арье приходилось поминутно закусывать губы, чтобы не завопить - иногда приступы боли скручивали ее совсем сильно.

Полдня она провела в купальнях, причем нарочно выбрала самую дальнюю, в которой почти никто не бывал - пыталась отмыться. И хоть кожа давно уже была чистой, ей казалось, что она осквернена какой-то редкостной заразой, будто бы на коже запечатлелось огненное клеймо, которое могли увидеть все вокруг. Кожа, порядком раздраженная, ныла, покрылась мелкими ссадинами и царапинками, но Арья терла все яростнее и яростнее. Ей казалось, будто она сидит по уши в маслянистой грязи, и ощущение это, увы, нельзя было смыть водой.

Когда она, порядком подуставшая, в отвратительном настроении, побрела к своему наставнику, она застала его, сидящим перед небольшим блюдцем. На блюде исходили паром золотисто-оранжевые куски тыквы, политые медом. Человек аккуратно подцепил рыжий тыквин бок, истекающий золотистыми, полупрозрачными каплями, сложил свободную ладонь ковшиком и аккуратно откусил кусочек. Заметив девочку, он жестом предложил ей кусок, и Арья, не дождавшись предложения, мигом села рядом. На вкус кушанье оказалось довольно специфическим.

- Гадость же, - скривилась она. Настроение было настолько скверным, что захотелось испортить его кому-нибудь еще. Человек не обратил внимания на этот выпад, блаженно зажмурившись. - Как ты это ешь, Якен?

- Человек уже устал говорить девочке, что Якен не его имя, - произнес Безликий, не открывая глаз. - Человек боится, что девочка не поймет, если он ей расскажет, почему любит это блюдо.

- Если человек не Якен, то почему же он носит его личину? - спросила Арья ехидно, и человек замер, не донеся кусочек до рта. - Все, я достаточно убедительна? Расскажешь?

- Хорошо, хорошо, - человек вздохнул. - Давным-давно, когда человек был ребенком, он жил в месте, бедном растительностью и пресной водой, а суша округ этого места была окружена со всех сторон морем. Островитяне жили за счет продажи тюленьего жира, китового уса, тюленьей кожи. Мяса было мало, еды еще меньше, родитель человека был беден, и часто не мог прокормить свою семью, но однажды ему повезло. Он получил в подарок от лендлорда мешок тыкв, и вся семья человека жила несколько недель, питаясь одной тыквой. Человек тогда был совсем ребенком, но он хорошо запомнил этот вкус и мед, сочащийся по капле в мякоть. Человек удовлетворил любопытство девочки?

- Более чем достаточно, - кивнула Арья, и со вздохом принялась доедать свой кусочек. Ей было немного стыдно за свое пренебрежение - но она была склонна также полагать, что человек приврал, уж больно хитрые были у него глаза.

Вечером ей все же пришлось навестить женщину, к которой человек ее привел в самом начале служения Многоликому Богу. Женщина внимательно выслушала ее жалобы, а затем отвела в комнатку, полную трав и снадобий. В комнату не имел права заходить ни один мужчина - она была женской обителью, и ни один человек мужеского полу не мог нарушить покой священного места.

- Милой девочке нечего бояться, - улыбнулась она. - Это бывает, это естественно, женщина научит девочку, как быть и что делать, и боль тоже научит снимать. В местах, где женщина жила раньше, этот день был для каждой девицы большим праздником.

- Что же в этом такого праздничного? - нахмурилась Арья.

- Там, где женщина раньше жила, было холодно и верили в Старых Богов, - женщина прикрыла глаза и улыбнулась своим воспоминаниям. - Момент, когда у девочки начинались лунные крови, считался благословением богов, это значило, что девочка уже стала девушкой, готова стать матерью, готова начать свой путь хранительницы очага, традиций, - она рассказывала и рассказывала, а Арья увлеченно слушала. Ей вдруг стало очень интересно. - Девочку в такой день сажали на самое почетное место, ей в волосы вплетали колокольчики, а юноша, которому девочка нравилась, мог выразить ей свою симпатию, а еще показать остальным, что она его дама сердца. Так сказать, оставить на ней свой знак.

- И как же он это делал? - Арья сгорала от любопытства.

- Он вплетал ей в волосы ленточку, - женщина отчего-то вдруг внимательно посмотрела на Арью и ухмыльнулась, склонив голову набок. - А еще он угощал ее особым церемониальным блюдом. Иногда претендентов на девушку бывало несколько, тогда в приоритете был тот, кто первым успел.

- А что за блюдо?

- Тыква в меду с орехами, - охотно отозвалась Безликая. - Иногда туда добавляли мяту, иногда - розмарин, северную траву. У каждой семьи был свой рецепт. А если девушка съедала предложенное угощение, то это означало, что она принимает эти ухаживания, отвечает взаимностью.

Уже много позже, готовясь ко сну, Арья расчесывала волосы, и наткнулась пальцами на маленькую атласную ленточку синего цвета, вплетенную в волосы.

И решила, что Безликий, несмотря ни на что, страшный врунишка.

Глинтвейн

Возьми мелко истолченной корицы четыре унции, цвета кассии две унции и унцию отборного инбирю мекканского, да унцию райских зерен соединенно с одной шестой унции ореху мускатного да галанагала. Истолки сии вместе. Возьми добрую половину унции этого порошку да восемь унций сахару — сие суть сладкий порошок — и размеси с квартою вина.
LE VIANDIER ТАЙЕВАНА
(французская поваренная книга XIV века)

Вино доведите почти до кипения. Подмешайте пряности, орехи и сушеные ягоды и томите, не давая закипеть, не менее 20 минут, регулярно помешивая. Дайте немного отстояться — осадок, который даст смесь специй, выпадет на дно.
Разлейте глинтвейн по кружкам или в другую посуду, которая не будет обжигать руки. Старайтесь не взболтать осадок пряностей со дна кастрюли.
ЧЕЛСИ МОНРО-КАССЕЛЬ, САРИЭН ЛЕРЕР. "ПИР ЛЬДА И ОГНЯ"

Джон Сноу отложил перо, и подышал на заиндевевшие, плохо сгибающиеся пальцы. Кажется, король решил вконец уморить его.

Визит на стену короля Роберта Баратеона, первого сего имени, был тяжел. Да что там тяжел, почти что невыносим. Мало того, что король привез с собой всю свою родню, начиная от надутого принца Джоффри, заканчивая вечно хмурым лордом Станнисом, так еще и семья этого самого короля доставляла ему огромное количество хлопот... которые Старый Медведь скинул, конечно же, на него, Джона.

Все шло не так. Все - начиная от обстановки, заканчивая бытом. Королева Серсея, царственная и надменная женщина, с первыми нитями седины в золотистых волосах, была недовольна. Решительно всем. Она потребовала, чтобы покои, выделенные ей, застелили первоклассной хвоей, собранной только с молодых деревьев, чтобы на стенах были гобелены, а на постели обязана (обязана!) была лежать перина из гагачьего пуха. На все остальные виды этого самого чертового пуха у королевы, якобы, начиналась аллергия. Джон невольно улыбнулся, вспомнив, как Сэм Тарли бегал с глазами врастопыр и пытался сообразить, где этот пух достать. Под конец, совсем отчаявшись, Сэм велел набить перину чем придется - в ход пошли куриные, гусиные, голубиные и даже воробьиные перья. Даже две чайки, которых Пип случайно подстрелил у моря, пошли в дело, и когда королева хвалилась королю своей периной, на которой она якобы "спала как младенец", Джон закусывал губы до крови, чтобы ни в коем случае не расхохотаться.

Все остальные, кажется, хлопот почти не причиняли. Принц Джоффри ввязался было в драку с дозорными, но получил по заслугам и благоразумно не отсвечивал, справедливо опасаясь насмешек. Принц Томмен пропадал в Вороньей башне, прекрасная принцесса Мирцелла часами слушала рассказы старого мейстера Эймона, Джейме Ланнистер со скуки принялся муштровать дозорных (чем, сам того не подозревая, оказал Ночному Дозору огромную услугу), а маленький лорд Тирион бегал то там, то сям, пытаясь осмотреть все и поинтересоваться всем. Он даже сунул свой любопытный нос на Стену, где, по слухам, пустил струю с самого края света. Мейстер Эймон говорил, что карлик, пожалуй, единственный гигант среди них всех, прикованных к краю света.

Сам же король доставлял больше всех хлопот в материальном плане. Когда король не ел, он пил. Когда король не пил, он ел. Мейстер Эймон попытался было дать королю несколько советов, касающихся здоровья, но король был пьян, и узнав, что перед ним стоит Таргариен, пришел в жуткую ярость. Старика-мейстера спасло только вмешательство вездесущего Сэма Тарли, Роберт, протрезвев, очень и очень долго извинялся, а Ренли Баратеон смеялся над этим так, что свалился со стула с жутким грохотом.

Ренли, Ренли... В последнее время Джон все чаще и чаще ловил на себе его взгляды. Молодой брат короля был красив, и Джон все чаще вспоминал, что его приемный отец говорил по его поводу - мол, молодой король Роберт выглядел точно так же. О Ренли ходило великое множество слухов, о его отношениях попеременно то с леди Маргери Тирелл, то с сиром Лорасом и того больше, и злые языки поговаривали, что Ренли в каждом месте, где останавливается, находит себе любовника. Выделял, мол, одного и слал ему особенный напиток, и все сразу понимали, что именно избранному предстоит согревать Ренли постель, потому что брату короля отказывать никто не вправе.

Мысли Джона прервал стук в дверь, и на пороге возник Гренн, неловко переминаясь с ноги на ногу. Друг выглядел замерзшим.

- Джон, тебе просили передать, - простучал он зубами. - Пахнет так, что я чуть не скончался, пока нес. Поделишься?

Из небольшого кувшина, завернутого в плотную ткань, и впрямь пахло просто чудесно - кардамоном, корицей, ванилью, виноградом и гвоздикой. Запах пробирал до самых костей, согревая, навевая воспоминания о теплых летних деньках. Джон почти почувствовал вкус этого напитка у себя на языке, разлил его в два стакана, один подал Гренну, а второй выпил сам.

Напиток показался ему чудесным. Густое красное вино, теплое и сладкое, полное специй и пряного послевкусия, согревало все тело, проникая в сердце, в самую его сердцевину. Джон вдруг вспомнил, как жарко припекало солнце в Винтерфелле летом, вспомнил ванну, наполненную с помощью горячих ключей замка, вспомнил сестер, Арью и Сансу, вплетающих в волосы цветы. Вспомнил, как таскал у кухарки печенье с малиновым желе, да как был сладок тот первый поцелуй, что он сорвал у красавицы-поварихи Лоры. Гренн рядом тоже прикрыл глаза, глупо улыбаясь во весь рот - ему, кажется, тоже пришло на ум что-то приятное.

- От кого это? - спросил его Джон.

- От принца Ренли, - охотно отозвался Гренн, и Джон поперхнулся. - Передашь ему что-нибудь в ответ? Я все равно иду в ту башню.

Джон, кашляя, набросал несколько строк на клочке пергамента и протянул Гренну. Тот ухмыльнулся, хлопнул стюарда по спине и вышел, оставив вместо себя колючий сквозняк.

Джон уставился в огонь, и долго смотрел на него, пока дверь не распахнулась с ужасным грохотом. Джон, успевший задремать, подпрыгнул на месте. Перед ним стоял принц Ренли, растрепанный и разозленный, его лицо исказилось от гнева, а голубые глаза сверкали... и молодой дозорный невольно отшатнулся.

- Ну и как это понимать, Джон Сноу? - он потряс перед носом стюарда давешним пергаментом. - Что это такое? Это оскорбление, знаешь ли!

Джон, опьяненный непривычно сладким вином, сомлевший в тепле да и не умеющий врать как следует с перепугу выложил все как на духу. И о напитке рассказал, и о слухах, и о связях. Ничего не утаил, и все то время, пока Ренли молчал, слушая его, наливался краской. Молчание между ними висело долго, и когда оно затянулось совсем уже неприлично, Сноу стал мысленно готовиться к самому худшему.

Громкий смех Ренли парализовал его не хуже отравленной стрелы.

- Дуралей, - Ренли подошел ближе и покачал головой. - Ты и забыл, наверное, что на недавнем пиру мы с тобой поспорили о том, чей глинтвейн лучше - северный или южный. Ваш-то несладкий, вот я и прислал своего, чтобы ты ощутил разницу. Дурень, ничего ты не знаешь, даже собственная память тебя подводит.

Джон, онемевший, только хлопнул глазами. Ренли, меж тем, подошел еще ближе.

- В одном ты все-таки не ошибся, - протянул он, и Джон затаил дыхание. - Ты и впрямь мне понравился.

Поцелуй обжег губы, и больше Джон не думал ни о чем.

Даже о том, что он ничего не знает. Тем более, о любви.


_____________
Коли уж Джон и Ренли обсуждают сладкий и несладкий глинтвейны, здесь приведены рецепты и того, и другого.

@темы: творческая эпилепсия;

---

Как я, спросите вы? Я хорошо.
Я инженер по благоустройству и зашиваюсь на работе.
Я ищу себе новую работу, потому что так вот потому что.
Я упоролась по Престолам, у меня наконец-то писец, и я этому жутко рада.
Я хорошо. А вы как?

@темы: жизненный цикл клетки;

---

to my bro

Знаете ли вы, что такое иметь старшего брата?
Это боль, унижение и доминирование, вот что это такое.
Это игра в приставку, тамагочи и твои первые компьютерные игры, в которые вы играли и дружно пугались так, что аж до сих пор.
Это "Кошмар на улице Вязов", который твой бро смотрит ночью, и которого ты боишься даже в свои предпенсионные двадцать два.
Это твои разбитые коленки, издевательства противного одноклассника, и молчаливый брат, вздернувший обидчика за шкирку, и прошептавший: "Еще раз услышу - сам узнаешь, что будет, найду где угодно!". Мальчишка больше не приставал никогда.
Это человек, который, увидев ссадину на твоем лице, свернул обидчику нос.
Это ваше неловкое молчание и песни в его машине, которые вы напеваете вдвоем без голоса, только губы шевелятся, а потом новые песни в плеере, которые ты поешь без остановки три дня.
Это его свадьба, где вы вдвоем смеетесь над его пижонскими белыми ботинками.
Это его жена и его дети, твои племянники, твоя кровь и любовь, а у старшего мальчика его глаза.

Однажды, томным и мягким октябрьским вечером, когда мы (я шести лет от роду, мама и шестнадцатилетний брат) сидели на кухне, брат пожаловался маме на что-то несущественное.
"Ну все сыночек, совсем ты старый стал, пора и в дом престарелых отправлять!" - пошутила наша мама.
Три месяца. Три месяца после этого я ходила и ждала, пока его сдадут в дом престарелых. Серьезно. Ситуация эта быстро вскрылась, и родители смеялись над этим очень долго.
Когда же мне стукнуло шестнадцать, брат первым делом поинтересовался: "Ну что, пора в дом престарелых, да?", на что я ответила, что кое-кому двадцать шесть, и песок за ним уже можно вывозить тачками.
Сегодня моему бро исполнилось тридцать два, и он, я знаю, уже мысленно пакует палочку, вставную челюсть, и отращивает бороду до пояса.

Знаете ли вы, что такое иметь старшего брата?
это стена за твоей спиной, горные ветры в ушах, его щетина, колющая, когда он целует тебя в щеку
это песни твоего плейлиста, которые ты даже не бормочешь - шепчешь
это спертые у него футболки, заношенные до дыр
это то, что стучит у тебя в венах, когда плохо и больно
это эта самая блогозапись, которую ты отчаянно боишься отправить ему
это человек, который у тебя один, и который всегда с тобой, за правым плечом
это тот, кем ты восхищаешься всю жизнь и стараешься быть похожим на него.

С днем рождения, Олег.

@темы: жизненный цикл клетки;, размышлизмы тога - куна;

---

отпусти меня, пейринг, ну отпусти!

Название: Treasure
Автор: Lesolitaire
Фэндом: A song of ice and fire (Game of thrones)
Пейринг: Якен/Арья
Рейтинг: PG-13
Жанр: Гет, ангст, AU, занавесочная история
Предупреждения: OOC, AU
Саммари: ...У него была квартирка-клетушка, фильмы с Рики Риорданом по вечерам среды, а еще молоко - ему, выросшему в вольном городе Лорате, бедном портовом городишке, промышляющем тюленьими кожами да китовым усом, оно казалось когда-то невыносимой роскошью. У него не было почти ничего... а теперь у него была девочка.
Посвящение: кому-нибудь
От автора: Маленький цикл драбблов-параллелей с известным фильмом.
ООС и Арьи, и Безликого - характеры приближены к фильму-аллюзии, как и обстоятельства.
Автор очень любит Неда, Кэт, Сансу и Брандона, и ему жаль, что так вышло. Правда.
Оно рвано, оно ООСно... но с большой любовью.
Размер: мини
Статус: закончен

shape of my heart

Его несло по течению. Било и кидало о берега, мочалило из стороны в сторону, грозное море, что захватило его в свой плен грозно пенилось и швыряло его тело из стороны в сторону... но оно, видимо сжалившись, все-таки выплюнуло его на берег.

Человек проснулся, и резко сел на постели, хватая ртом воздух. Тихий, жалобный стон рядом с ним заставил его отшатнуться на самый край кровати - так, что он едва не упал. Девочка рядом с ним жалобно всхлипнула и поплотнее закуталась в одеяло, которое за ночь она отобрала у него полностью.

Раньше у человека не было ничего. Ну, почти ничего - у него было несколько пистолетов с глушителем, фикус по имени Аабель, да старый, дребезжащий холодильник. У него была квартирка-клетушка, фильмы с Рики Риорданом по вечерам среды, а еще молоко - ему, выросшему в вольном городе Лорате, бедном портовом городишке, промышляющем тюленьими кожами да китовым усом, оно казалось когда-то невыносимой роскошью.

У него не было почти ничего... а теперь у него была девочка.

Девочка, что пришла к нему почти случайно, средь бела дня.

***

Ее звали Арья, Арья Старк, и она была его соседкой по лестничной клетке.

Ее семья жила совсем рядом, и внешне казалась благополучной - отец, мать, маленький брат и старшая сестра... и, конечно, сама Арья. Девчонка часто сидела на полу, свесив ноги в лестничный пролет, между затейливо вырезанными балясинами и курила, стряхивая пепел на выщербленные каменные ступени. Она обычно молчала, когда он проходил мимо, только смотрела вслед, и он почти чувствовал любопытный взгляд спиной.

Ее отец и мать не занимались ею, занятые своим бизнесом, сестра относилась свысока и часто задирала. Человек не знал этого наверняка, но он очень хорошо слышал, как сестры ругаются за хлипкой перегородкой.

Хорошие отношения у нее были, кажется, только с младшим братом.

Он жил от заказа к заказу, ни с кем не общаясь, ни на кого не обращая внимания - лишь изредка общаясь с маленькой соседкой по лестничной клетке. До того самого дня, пока в квартиру соседа не ворвались люди в штатском, вооруженные до зубов. Девчонке-соседке повезло не попасть под огонь только потому, что в тот день она пошла в магазин, а когда возвращалась, увидела лужицу крови на пороге квартиры, в которой жила.

Он помнил, как она позвонила в его дверь, как он долго не решался открыть, стоя с пистолетом, задержав дыхание, вытянувшись по струнке. Помнил и как открыл дверь и она почти упала ему на руки в полуобмороке. Потрясение лишило ее сил, и три дня она лежала с широко раскрытыми глазами, ни на что не реагируя. Он боялся оставить ее одну, в холодильнике ничего не было, кроме сыра, помидоров и молока, и он кормил ее с рук. Только потом, убедившись, что она насытилась, он ел сам, и сладковатая помидорная соль отдавалась в его гортани железистым привкусом крови.

Он рассматривал девочку, пока она лежала в беспамятстве, чтобы лучше запомнить, чтобы понять, что она за человек - он часто рассматривал людей на улицах города. Коленки в болячках, разбитые в кровь губы и нос, выпирающие ключицы, острые бедра, какие бывают только у маленьких девочек, только-только вступающих в подростковый период, беличьи зубки и ободранные костяшки, обкромсанные (явно самостоятельно) волосы... Несмотря на впечатление сорвиголовы, девочка выглядела беззащитно - человек впервые в жизни почувствовал, что ему горячо и мягко перехватило горло - то ли от жалости, то ли от неизвестно откуда взявшейся нежности к этому несчастному воробушку.

- Это Русе, - сказала девчонка ему, едва-едва очнувшись от своего забытья. Слезы текли по ее чумазому лицу. оставляя грязные дорожки, она задыхалась и тряслась всем телом, но голос ее был злым. - Сука-Русе, Болтон, бывший партнер моего отца. Мама говорила, что он опасен, папа смеялся, не верил... Моя сестра, Санса, она так хотела выйти замуж, мой брат, Брандон... Он же безобидный был, из инвалидной коляски не мог вылезти, а они так... За что его? Почему?

У человека не было ответа на все эти вопросы. Он и не был уверен, что хочет отвечать - просто обнял ее и стиснул так крепко, что услышал жалобный хруст костей, словно бы стремился выдавить из ее сердца ледяную занозу боли, что она несла в себе.

***

Они так и жили вместе - она готовила ему еду (неумело и нелепо, человек даже боялся подсчитывать, сколько литров теста она сожгла, пытаясь приготовить булочки), стирала, убирала, ухаживала за фикусом. Он приносил ей деньги и продукты, а еще учил ее убивать - медленно, вдумчиво. и методично. Он бы не стал - но на вопрос "зачем" она неожиданно твердо ответила, что Русе жив только пока она сама не умеет ничего. Человек не стал возражать - в его понимании, за Болтоном был крупный должок... а долги следовало отдавать беспрекословно. Так его учили, так он и сам считал. Он не брался даже характеризовать отношения между ним и Арьей, хотя в Храме Многоликого на него смотрели косо и спрашивали. не заделался ли он любителем маленьких миленьких девочек. Человек и сам плохо понимал, что он чувствует по отношению к Арье - робкая, стыдливая нежность очень плотно смешивалась с раздражением.

Девчонка, что поселилась в его крохотной квартирке, казалось, везде оставила свой след - повсюду валялись яркие футболки и плетеные фенечки, сигаретным дымом пропахли шторы и старый ковер, а запах ее духов, которые она стащила когда-то у старшей сестры, преследовал его даже на улице. Она говорила на странной смеси диалектов и демонстративно надувала из жвачки огромные пузыри, она слишком громко смеялась, слишком резко размахивала руками, слишком сильно реагировала, слишком...

Это "слишком" стало частью его жизни так незаметно, что он почти не понял, что ему это начинает нравиться.

***

- Якен, я, кажется, влюбилась в тебя! - сообщила она ему как-то раз, повалившись на его кровать в своих тяжелых ботинках.

Человек поперхнулся, закашлялся и выплюнул молоко на ковер рядом с собой. Девчонка не отреагировала, продолжая мечтательно пялиться в потолок.

- С чего это милая девочка взяла? - осторожно поинтересовался убийца, когда кашель, наконец, перестал его мучить. Арья улыбнулась и приподняла майку, оголив живот.

- Видишь? У меня тут болело, а теперь не болит!

- Что же болело у милой девочки?

- У меня болело вот здесь, - Арья хлопнула ладонью по бледному животу, а потом медленно, очень медленно провела пальцами чуть ниже, почти касаясь края коротеньких шорт. - В животе. Там словно бы был комок, а теперь он исчез, и в животе стало горячо...

- Человек рад, что живот девочки более не болит, - осторожно отозвался Безликий. - Но это еще ничего не значит, тем более, что милая девочка знать не знает, как это - влюбляться.

- Ты думаешь? - спросила девчонка рассеянно, похлопывая себя по голому животу. Безликий кивнул.

- Человек более чем уверен, - отозвался он и неуклюже встал. - А теперь человек уходит на работу. Он и так опаздывает.

Только когда хлопнула дверь, он смог немного перевести дух. Арья Старк, глупая девочка, славная девочка, милая девочка. Только она могла говорить о любви вот так - легко и с ходу, не разменивая себя на никому не нужные экивоки и стеснение.

Человек вздохнул, прижимаясь лбом к двери. Все становилось куда сложнее, чем он мог только предположить.

Ему было невдомек, что девочка стояла прямо за дверью, слушая его дыхание.

Их сердца, вне ведома желаний и чувств хозяев, стучали друг другу в унисон.

@темы: жизненный цикл клетки;, творческая эпилепсия;

---

Sweet little 22.
Наденька, пусть у тебя все получается. Всегда.
С днём рождения.

@темы: жизненный цикл клетки;

---

фф!

Название: Domestication
Автор: Lesolitaire
Фэндом: A song of ice and fire (Game of thrones)
Пейринг: Безликий/Девочка
Рейтинг: NC-17
Жанр: гет, даркфик, BDSM, Hurt\Comfort
Предупреждения: OOC, AU
Саммари: Девочке следует напомнить о том, что диких животных приручают.
Девочке следует знать, что каждый ее поступок имеет свои последствия.
Девочка должна понимать, что каждое наказание имеет двойственную природу.
Посвящение:  (С)аша, моей прекрасной. Спасибо тебе.
Предупреждение: Кровь. Много крови. И всякие штуки-дрюки, которые не всем нравятся, я предупредила, совесть моя чиста.
Арья достигла возраста согласия, это если что. И, походу, это моя первая вещь, написанная в подобном жанре, прасцыцы, если шо не так.
Размер: мини
Статус: закончен

в темноту

Ей нравилась кровь.

Когда-то давным-давно, еще в прошлой жизни Сирио говорил ей, что кровь - вода, и что люди из нее состоят. Меч пронзает человека, вода вытекает, и человек умирает, не в силах жить без своей драгоценной потери. С тех пор она выпустила крови столько, что хватило бы на большую материну ванну, которую та привезла из Риверрана в самом начале своего замужества.

Каждый раз это ощущалось по-новому - в момент "освобождения" она почти слышала, как Игла входит в мягкую плоть, разрывая ткани, разрубая связки и жилы, и кровь, освобожденная, весело капала на пол, превращаясь в мощный, соленый поток, потихоньку стихающий, сочащийся по капле. В такие минуты ей хотелось искупаться в этой воде. Старые Боги считали, что это отдаст силу побежденного победителю.

Убийств, что она совершила, было не счесть - и за каждое она несла суровое наказание. Однажды она убила человека, который ударил ее камнем на набережной Браавоса - подкараулила его ночью и выпустила ему кишки. Не чувствуя при этом ни единой капли сострадания.

Наказание было суровым - учитель отходил ее тростью так, что неделю она не могла стоять... но наказание того стоило. В те моменты, когда трость, свистя, опускалась на обнаженную спину и плечи, девочка чувствовала запах своей собственной крови. Рубцы, оставляемые тростью, превратились в раны, кровь капала на голые ноги и на пол, девочка чувствовала ее запах, ощущала, как теплые капли ласково извиваются на теле... и интуитивно выгибалась, подставляясь все новым и новым ударам, не закрываясь, не защищаясь ни на йоту, и новое, щекочущее чувство затапливало ее, топило в своей новизне. Ей казалось, будто она качается в темном, кровавом море, и это было так приятно, что хотелось кричать в полный голос. Не кричать даже - выть, подобно лютоволку, выть, срываясь в хрип.

Человек, что наказывал ее, сперва не понимал, отчего она так реагирует. Он приподнял брови в немом изумлении, наблюдая за тем, как она, выгибаясь, ползет по холодным камням храма Многоликого, нарочно стараясь задеть свежие отметины... но удивление его быстро прошло, словно бы он принял то, что происходило на его глазах, как данность.

- Девочке следует усвоить урок, - сказал он тогда, наблюдая за ней исподлобья. - Хорошо подумай об этом, милая девочка. Иди.

Неделю после этого она пыталась повторить это ощущение - нарочно не обрабатывала свои раны, терлась израненной спиной о шершавые стены, но все было напрасно. Рубцы зажили, оставив вместо себя воспоминанием тоненькую сеточку шрамов, а она с той поры грезила наяву. Иногда ей снилось по ночам, что она снова находится в зале тысячи лиц, и трость опускается на спину с тихим, зловещим присвистом, но только человек, что некогда называл себя Якеном Х'Гаром касался свежих, взбухших рубцов своими длинными пальцами. Она просыпалась вся в поту, захлебываясь криком, долго пыталась отдышаться, вглядываясь в темноту, и ей чудилось, что Многоликий Бог, оскалив зубы в оплывшей, бабьей улыбке, наблюдает за ней из чернильной темноты ночи.

Дни тянулись монотонно и невесело, в учебе и смене личин. Руки девочки пропахли маслом, уксусом и устрицами, она каждый вечер смывала с себя морскую соль, и думала о том, что море напоминает ей кровь - мертвые воды также тяжело пахли солью и железом. Она уже начала забывать, что это такое, и почти забыла - пока на её пути не встретился Рафф-красавчик.

- Девчонка заигралась в бога, - сказала Безликая ее учителю, когда девочка, перепачканная чужой кровью, появилась в зале тысячи лиц снова. - Она не понимает, что от нее требуется. Она никогда не станет Безликой.

- Человек понимает, - ответил ее учитель, сведя брови, и девочку от этого его взгляда прошило почти суеверным ужасом. - Человек сделает все, что нужно. Ступай.

Девочка и не заметила, как они остались одни. Человек молчал, мертвые лица слепо наблюдали за ними со стен зала, и тишина пугала куда больше, чем любой крик.

- Девочка ничему не учится, - мягкий голос прошелестел совсем рядом с ухом, и девочка едва удержалась от дрожи. - Слепота не научила ее ничему. Боль не научила ее ничему. Девочка как звереныш, следует инстинктам и совсем не слышит себя. Зверей следует укрощать. Раздевайся.

Пальцы не слушались, путаясь в шнуровке грубого домотканного платья. Девочка тихо шипела, повторяя про себя имена заклятых врагов, ей нестерпимо хотелось нарушить тишину зала звуками голоса, но наконец, платье упало к ногам, и тишина, темная и пустынная, снова окружила ее со всех сторон, давя на горло.

- Рубашка, - напомнил ей Безликий, и девочка, вмиг поняв, что ей предстоит, торопливо приспустила рубашку, обнажившись по пояс. Неуместная стыдливость накатила внезапной волной, нестерпимо захотелось прикрыться руками... но девочка, некогда носившая имя Арья Старк, запретила себе об этом думать и выпрямилась, гордо вскинув голову.

- Девочке следует закрыть глаза, - Безликий вдруг очутился совсем рядом, и его дыхание опалило ухо, вызвав волну кусачих мурашек. - Девочке следует напомнить правила хорошего тона. Хорошо подумай над этим. Хорошо запомни это.

Трость опустилась на спину, ужалив своим холодным кончиком, как злоязыкая змея, и первые капли темной крови коснулись пола. С каждым новым ударом девочка выгибалась все сильнее - она подставлялась под удары, словно бы под ласкающие руки, она выгибалась дугой и тяжело дышала, впитывая в себя каждое мгновение этой острой, ослепительной боли - и ей казалось, что мир вот-вот взорвется. Удары градом сыпались по плечам и спине, по целомудренно прикрытым нижней юбкой бедрам и ягодицам, по груди и животу - и девочке чудилось, что она тонет, вязнет в сетях этой боли-не-боли - грудь словно бы отвердела, резко став очень чувствительной, и теплая, щекочущая волна словно хлынула в низ живота приливной волной. Медленные, тягучие щелчки трости вдруг прекратились, девочка осталась одна, наедине с темнотой и своей болью, по спине и груди змеилась теплыми каплями кровь... и это ожидание пугало куда больше новой боли. Боль бы она вытерпела. Боль бы...

- Не следует открывать глаза, пока человек не скажет, - прошептали откуда-то из темноты, и девочка вдруг всхлипнула, тяжело и с присвистом - ее спины коснулись прохладные пальцы, а затем и что-то влажное. Руки, казалось, были везде - одна из них сжала болезненно ноющую грудь, задев мимолетно сосок, и девочка протяжно застонала, подаваясь назад, внезапно осознав, что по спине скользит чужой язык. Вторая рука юркнула под нижнюю рубашку, осторожно огладив ноющие ягодицы, мимолетно коснулась нижних губ, поднялась выше, проникла чуть глубже, в скользкую и влажную глубину, и... и мир схлопнулся окончательно. Девочке казалось, будто она попала в шторм - ее словно бы подбросило и тряхнуло, ее тело содрогалось, она прокусила себе губу, силясь не завопить - и это было настолько ново и горячо, что дыхание пропало напрочь, оставив после себя только ослепительно-острую пустоту.

Когда ей снова удалось открыть глаза, ее милосердно окружала все та же темнота - только теперь она встретила ее почти дружелюбно, на топчане, который она занимала. Чьи-то заботливые руки смыли с тела кровь и обрядили в новую исподнюю рубаху... но тело ныло, напоминая о перенесенном. Боль была почти приятной.

- Зверей приручают, милая девочка, - напомнил ей тихо голос из темноты. - Твои уроки только начались, помни это. Хорошо подумай об этом. Хорошо подумай, что тебя ожидает. Твое обучение еще не закончено.

Девочка улыбнулась в темноту.

Волчица в ней оскалила зубы.

@темы: жизненный цикл клетки;, творческая эпилепсия;