Долго думала, с чего меня в прошлом году так заштырило на Сектор Газа и на комикс Акимы-сан вообще? Особенно на Сектор, который в кулуарах считается группой исключительно для быдла, с херовым вокалом (увы, увы, голоса у Юры Хоя нет, как бы я его не любила) и простейшими аккордами? Долго думала, перебирала, перетирала, передирала в пальцах. Поняла внезапно, именно сегодня, когда мы с бро и невесткой сидели на кухне и громогласно ржали, а потом перебирали старые фотографии.
Сектор - это теплое лето, несколько теплых лет, где мне от шести до десяти лет. Запах травы, стружек и опилок, дом, который отец с братом строят собственноручно, запах меда и речной воды, клубящаяся мошкара над водой. Огромный огород, который мама обихаживает, трескающаяся земля и пыль, мягкая и зыбкая под босыми ногами. Собака, молодая и озорная, ловит кротов и мышей. Брат и соседи - С. и Д. - слушают всяческий тяжеляк на кассетных магнитофонах, и Сектор звучит чаще всех. Это то самое чувство - покоя и незамутненного счастья, бесконечного и крылатого - то чувство, которого у меня уже почти не бывает.
Это первая моя любовь - мальчишка, бесконечно похожий на героя комикса Акимы-сан. Тоже высокий, тоже черноволосый, тоже гитарист, тоже Коля. И общались мы с ним также, ровно также, пока чувство не ударило под дых. Или то было не чувство? Хрен знает, но это било по голове, это било по груди, это везде било. Он тоже играл мне Сектора - его любимой была песня "Возле дома твоего", а потом мы на два голоса тянули "Вечером на лавочке" и целовались. Неумело, тыкаясь в щеки, в лоб, разбивая губы, ушибая носы. В четырнадцать лет волнения за грудиной было достаточно, чтобы обозвать это любовью. И Зи говорил, что это хрень какая-то, а не любовь. Я спорила, орала, не соглашалась. Надо было прожить и пережить это, чтобы действительно разобраться и понять его правоту.
Мальчик Коля умер, разбился на мотоцикле в свои шестнадцать. Чувство покоя ушло, пришли другие. Тысячи придуманных жизней, тысячи криков, тяжелая душевная боль - даже то, что осталось шрамами на бедрах, этой боли не перекрывало, даже когда болело, даже когда воспалялось, даже когда было совсем-совсем больно физически. Я всерьез надеюсь, что такого больше не будет.
И - слушаю.