минутка ненависти

Знаете, что раздражает? Не выбивает из колеи, а именно раздражает?
Лицемерие.
Ну, то есть, есть, скажем, человек. Вы общаетесь, хорошо так общаетесь, он даже называет тебя другом, приглашает сделать что-то вместе. Ты соглашаешься, ближе к дате уточняешь, куда ехать и что делать, а при тебе бегают глазками и говорят, что "ой, ну я не знаю, я сообщу, я наверное ничего устраивать и не буду". А потом ты узнаешь от общих знакомых, какая же классная была та пирушка, от которой тебя так красиво отвадили. Казалось бы, что проще - скажи правду, прямо скажи, я может и не пойму, но честность оценю, ну. Нет же, проще именно так.
Я знаю, я не самый хороший и легкий в общении человек. Но я такого к себе отношения не заслужила. И - что уж там - меня это выбесило.

@темы: жизненный цикл клетки;, римские каникулы;, black marker

---

большой поцреотический пост, дубль 3.

Пост не будет большим, нет. Он будет, наверное, маленьким. Не знаю. Как получится.
А еще тут не будет ката. Потому что я так хочу.

Помню свою бабушку, Татьяну Ивановну. Ярко помню - несусь со школы, зареванная, вбегаю в квартиру, ору: "Ба-а-а-абушка-а-а!" и рыдаю, рыдаю, рыдаю. Бабуля выходит из комнаты, спрашивает - что такое, детка, что случилось? И я, глотая слезы, ввинчиваясь ей в живот, втискиваясь своим, тогда еще худеньким телом в ее, шепчу: "Дво-ойку получила по матема-а-атике, ма-а-ама убье-о-от!". Бабушка смеется, хитро подмигивает и достает лезвие - и оставшееся время она учит меня соскребать плохую оценку и исправлять ее на то, что мне нужно. А потом выгораживает меня перед мамой, сердито наступает на нее и говорит - сама, что ли, доченька, не помнишь, какой ты была, бесстыдница?
Мама смеялась до слез.
До сих пор умею соскребать оценки и нежелательные записи. Детей не научу, себе дороже - мало ли, будут охламонами как я.

Помню дедушку, Ивана Ефимовича. Помню хуже, чем бабушку, он умер, когда мне было пять лет. Лицо стирается из памяти, фотографии милосердно ее освежают. Хорошая вещь эти фотографии. Вечная.
Вживую помню только теплые дедовы руки. На фоне моего отца дед совсем низенький и очень старенький - но выглядит он внушительно, словно вросший в землю дуб на коренастых ногах. Он весь такой был - истинный сын земли - крепкий, молчаливый, седой, с тросточкой. Ступал тяжело, наблюдал исподлобья - но взгляд его был очень добрым. Шутил с моей мамой - а та смеялась, и всегда слегка краснела. Очень любил, когда я сидела рядом с ним - молчал, по своему обыкновению, а я доставала его вопросами - так, как могут маленькие дети. А он неторопливо и обстоятельно отвечал, мешая русские слова с украинскими. Голоса его я тоже не помню, о чем дико жалею. И, разумеется, дед иногда отчитывал отца - мол, сынок, не умеешь ничего, убавь пыл, спокойнее надо, обстоятельнее! - и это безумно веселило нас с братом.
Потому что в детстве родители - неоспоримая величина.
Но дедушка так не считал. Для него-то мой страшно взрослый усатый папа навсегда остался сыном - маленьким мальчиком с обиженно поджатыми губами и ямочкой - следом от поцелуя - на подбородке.

Такие они в моей памяти. Такими, наверное, и в жизни были, а не только с маленькой мной. Но когда я, повзрослев, спрашивала про войну - они замирали, выпрямлялись, поджимали губы. Бабушка выдыхала. Дед неизменно закуривал.
Дед говорил - это было страшно, детка - и замолкал, невидяще всматриваясь вдаль. Больше ни слова из него я не могла выпытать. Молчал, лишь смотрел иногда укоризненно. И дымил папиросой.
Бабушка собиралась с силами, начинала рассказывать, поминутно сбивалась, а потом и вовсе махала рукой - спроси, мол. у своей матери, я ей рассказывала уже, она помнит лучше. Перебирала пальцами бахрому платка, который всегда лежал на ее плечах. И тоже глаза становились пустыми - смотрела в никуда.
Потом-то я, конечно, все узнала, после того уже, как они оба умерли. Что бабушка познакомилась с супругом в концлагере, что они там были на положении рабочей скотины, что дед едва не умер на черешневом дереве, уворачиваясь от пуль дежурного в тот день по части немца. Повезло нереально - а дед всего лишь лез к вагонам КК, хотел есть. Что дед Иван прошел всю войну и собрал ворох медалей и несколько орденов, что после этого от стал довольно молчалив, раньше не молчал ни секунды.
Медалей деда Ивана я и в глаза не видела - они где-то у родственников. Но я и не рвусь их искать.

Где-то далеко во времени на раздаче пищи военнопленным застыла девушка с ложкой - а на нее смотрит курчавый парнишка в рабочей форме. Его толкают в спину, а он смотрит на нее во все глаза, и когда ему говорят ее имя, он одними губами шепчет - Та-ню-ша, Та-неч-ка. Девушка краснеет, а парнишка еще долго стесняется подходить за едой, когда она на раздаче.
Где-то в тени одинокого дерева сидит молодой человек в форме и с многодневной щетиной. Рядом с ним сидит служебный пес - и молодой человек делится с ним пайком. Собака благодарно кивает и аккуратно ест - почти как человек.

Я в это верю. А вы?
С днем Победы.
И - спасибо.

@темы: жизненный цикл клетки;, размышлизмы тога - куна;, ностальгия по будущему;

---

Я перечитываю свои старые отыгрыши, и меня носит по страницам форумок как перекати-поле.
Вчера читала фьючевский наш - который "seawinds are calling", тот, что мы играли с  Ren Zoisite. Читала с гостевого аккаунта, как не свой. Будто все эти строчки не были написаны мной, будто кто-то другой придумал персонажа, кто-то другой управлял ей, водил ее руками по лицу, курил ее сигареты, смотрел в ее чашку и предавался невеселым мыслям.
Честно? Выла в голос.
Там, мне кажется, персонаж впервые показался, как законченный образ, завершенный, цельный. Там все - и мои скуренные сигареты, и песни, и мои тотальный разочарования, и даже фик Чернокнижницы - "Её сердце" со своей отчаянной, пронзающей честностью - до крови, до острого комка в горле, до горестных слез.
Я пишу эти строки. Где-то далеко засмеется Эрис, и скажет: "Спасибо, что придумала меня"/
Когда-нибудь и она станет реальной.

@темы: размышлизмы тога - куна;, творческая эпилепсия;

---

finally

Я просто оставлю здесь это фото. С огромной благодарностью всем тем, кто был со мной и поддерживал меня во всем.
Отчет о сдаче будет потом - сейчас совсем нет сил на него.

А всем верующим - Христос воскресе!

@темы: жизненный цикл клетки;, меланхолия дохлого лобстера;, размышлизмы тога - куна;, привет от крыши;

---

фф. Внезапно так х)

UPD. Я закончила его. Наконец-то закончила.


1. Название: Saecula saeculorum*
2. Автор: Lesolitaire. Фактическое соавторство с Bizkvit
3. Бета: Gella von Hamster ( luksofors)
4. Гамма:  ...Yellow...
5. Пейринг: Алиса/Фрэнк, Кристабелл/Джонатан, Эрис/Тариус.
6. Рейтинг: PG - 13.
7. Жанр: drama, angst.
8. Саммари: Стерджис Подмор пишет книгу о тех, кто ушел в Первой войне. И в очередной раз доказывает, что любовь побеждает все преграды.
9. От автора: сопли, ангст, AU - все как я люблю.
10 Посвящение: очень поздний подарок для  Великий Покусатель
11. Статус: закончен.

почитать

Нас было одиннадцать, и мы знали, что умрём в надвигающейся войне. Наверное, именно поэтому мы назвали нашу подпольную организацию «Обществом мёртвых поэтов». Отчаянные романтики своего времени, мы считали, что знаем куда больше других, и мнили себя суперменами, которые должны спасти мир от нависшей над ним угрозы.
"Твое завтрашнее будущее окажется не похожим на вчерашнее. Помни".
Эта фраза отражала атмосферу, которой дышало наше поколение. Каждый день мы просыпались в абсолютно другой стране и однажды могли уже не проснуться.
Сплотиться и действовать сообща представлялось единственным шансом для того, чтобы оказать достойное сопротивление, сократив до минимума число возможных жертв. Мы условились, что кто-то из нас должен уцелеть в этой кровавой бойне и рассказать обо всём грядущему поколению волшебников. Проблема заключалась в том, что мы и понятия не имели, кому из нас повезёт остаться в живых.
Я был чистильщиком. Человеком, который заметает следы и скрывает изъяны производства. При расстановке ловушек или организации засады. При отступлении. При штаб-квартирах и местах временной дислокации. При инцидентах с магглами. При защите свидетелей. Иллюзии и заклинания, влияющие на разум. Маскировка и создание помех для обнаружения того, что есть или было на самом деле. Пускание пыли в глаза. Всё это было по моей части.
Как видите, я оказался ещё и неплохим летописцем. Точнее, мне пришлось им стать. Из одиннадцати «поэтов» официально выжили только трое, но пока Алиса с Фрэнком пребывают в своем воображаемом мире, прячущемся в стенах Мунго, они вряд ли смогут что-нибудь рассказать. Но я справлюсь с этим не хуже, можете мне поверить.
При всех этих событиях я присутствовал лично. И заверяю вас: горечь их отголосков до сих пор вертится у меня на языке. Хотя и прошло столько лет, забыть это просто не получится. Потому что война вросла в наши плоть, кровь и кости.
Но даже на войне было место любви. Я серьёзно.
И я хочу о ней рассказать.

#1. Гринграсс и Розье. Свадьба века.

Это была самая потрясающая свадьба тысячелетия, и о ней знал весь магический мир. На неё был приглашён весь светский бомонд, все самые знатные чистокровные семьи, самые влиятельные министерские чиновники, преподаватели школы Хогвартс и просто уважаемые люди. "Ежедневный Пророк" посвятил этому событию целых два разворота, а многие девочки с восхищением и благоговейным ужасом смотрели на копию платья невесты, выставленную в витрине у «Твилфита и Таттинга». Для торжества была арендована огромная поляна в Сент-Джеймском парке (по слухам, сам Министр Магии договаривался с премьером магглов, и дело дошло даже до королевской семьи), сама церемония бракосочетания проходила в парадном зале Министерства. Главный слоган свадьбы - зажиточность и роскошь. Главный цвет - золотой. Золото, золото, золото - от него слепило глаза и туманило мозг. Да, Розье выдавали замуж свою старшую дочку и пускали всем пыль в глаза, создавая иллюзию благополучия и благосостояния.
И никто не замечал жениха и невесту за этим блестящим ворохом. И уж точно обращал мало внимания на их растерянные лица.

***

- Я, Йонатан Сэмьюэл Гринграсс, беру Кристабелл Белинду Розье в свои законные супруги. Клянусь быть с ней и в горе и в радости, и в болезни и в здравии, в богатстве и в бедности - пока смерть не разлучит нас, - руки Джонатана едва заметно дрогнули.
- Я, Кристабелл... - девушка запнулась, глубоко вздохнула и попыталась начать заново. - Я, Кристабелл Белинда Розье, беру в мужья... беру Йонатана Сэмьюэла Гринграсса в свои законные мужья. Клянусь быть с ним в горе и в радости, в болезни и в здравии, в богатстве и в бедности, - она понизила голос так, что ее последние слова были слышны только старенькому магу. - Не только при жизни, но и после смерти тоже. Я не отпущу его туда одного.
Старый маг едва заметно улыбнулся и вскинул палочку. Золотистые ленты обвили сплетённые руки супругов, еще пару мгновений померцали, а затем осыпались невесомой сияющей пылью. Люди зааплодировали.
- Ты готова потерпеть еще пару часов? - шепнул Джонатан. Белл повернулась к нему. - Потом мы сбежим через портключ, я серьёзно говорю, я больше не могу на это смотреть. Такое ощущение, что мать с отцом продают меня, а не женят. Я вообще не ожидал, что будет столько народу именно из отцовского окружения.
- Не говори этого мне, - бывшая мисс Розье горько усмехнулась. - Я пригласила весь наш курс со всех факультетов, видишь? - Джей кивнул. - И что? Ребята просто теряются на фоне всех этих чинуш. Особенно те, кто живёт или жил с магглами. Странно, ведь на репетиции свадьбы всё было иначе.
Репетиция свадьбы и вправду была не в пример веселее. Был устроен старинный рыцарский турнир с лошадьми и битвами на мечах (дань уважения сэру Эмсу Баргайну Гринграссу, королевскому рыцарю и известному забияке), с великолепными зрелищными магическими дуэлями, в одной из которых профессор Флитвик в очередной раз доказал, что он великий мастер в данной магической области. Молодые люди, приглашённые на этот своеобразный мальчишник-девичник, с охотой переодевались в костюмы XII века, девушки хихикали и пытались затянуть на себе затейливые шнуровки. На той же поляне то тут, то там раздавались взрывы веселого смеха, заливались флейты, утробно завывала волынка. Все танцевали без разбору на кровную принадлежность партнера. Джонатан, помнится, выиграл у Сириуса Блэка и преподнёс зардевшейся, смущённой невесте шейный платок, изрядно смятый в пылу сражения...
И ничего этого не было теперь. Гости чинно прогуливались, элегантно и аристократично пили и ели, негромко переговаривались, образцово-показательно танцевали. Ребята жались по углам, затравленно озираясь вокруг и настороженно ощупывая палочки в карманах. Вокруг было слишком много слизеринцев, и необъявленная пока война висела в воздухе тяжелым Дамокловым мечом.
- Мне платье жмёт, - тоскливо пробормотала Белл. - И плакать хочется. Почему всё так, Джей? Почему мы должны делать всё вот так, напоказ? Мы с тобой оба чистокровны, но знаешь, лучше бы сбежали от всех них.
Хлопок аппарации повис в воздухе, и на появившуюся гостью оказались наставлены пять или шесть палочек. Воцарилась мертвая, звенящая тишина, которую разорвала невеста, бросившись вперёд.
- Марли, ты тут! - воскликнула она радостно, приблизившись к светловолосой гостье и преизрядно запутавшись при этом в ворохе пышных юбок. - Ты пришла, я рада тебя видеть!
- Да, я пришла, - ответила Марлен и неуклюже, одной рукой обняла Белл. - Поздравляю вас, ребята, будьте счастливы!
- А где?..
- Она не сможет, на дежурстве осталась. Держи, она вам подарок передала. А мой - в куче других, - Марлен широким жестом указала на шатёр, где лежали аккуратно упакованные свёртки.
У Джонатана задергался глаз.
В толпе гостей меж тем уже вовсю переругивались. Кто-то поминал грязнокровок, кто-то - Тёмного Лорда, волосы Беллатрикс воинственно встопорщились и растрепались, а Сириус и вовсе поднял палочку - его матушка, кажется, что-то сказала.
Свадьба продолжалась.

***
Когда я прибыл на эту свадьбу, в толпе была потасовка. Все зло кричали о своих убеждениях, призывали Бога и Мерлина в свидетели, клялись Темным Лордом, что этих оскорблений просто так не оставят, и неаристократично пускали в ход кулаки и палочки.
А я подошёл к Джею и Кристабелл. Белл была бледнее своего пышного платья, а Джонатан что-то тихо ей говорил. Сам он выглядел вымотанным, под глазами темнели круги. И без того бледный, Гринграсс стал и вовсе напоминать облачённый в смокинг труп.
- Идите отсюда, - сказал я им. - Пока они не видят, идите. Это день для вас двоих, а не для политических склок.
Они ничего не ответили мне, эти чистокровные ребята, скрытные, как и все слизеринцы. Они лишь посмотрели на меня благодарно - и не сдвинулись с места.
Только покрепче взялись за руки.

#2. Лонгботтом и Гэмп. Рабочий момент.

Алиса Гэмп и Фрэнк Лонгботтом. Великие авроры, любящие супруги, прекрасные родители. Верные друзья и профессионалы. Каждый, кто знал их, подтвердит мои слова - все, вплоть до самого последнего.
Они действительно очень друг другу подходили - Эльси была самодостаточной, непредсказуемой и никогда в себе не сомневалась, а Фрэнки был любознательным до полного безрассудства, смелым и самым упорным из нас - всегда шёл до победного конца.
- Эта парочка - вторые Скарлетт О'Хара и Ретт Баттлер, - говорил Бенджи Фенвик, лучезарно улыбаясь.
И, конечно, был абсолютно прав.

***

- Завтра они планируют быть в Абергавенни. Соберутся в доме у Ноттов. Ожидаются Розье, Малфой и братья Лестрейнджи.
- Когда ты говоришь "Розье"...
- То имею в виду Мелламори и Айвена. Кристабелл не участвует во всем этом.
- Ты точно знаешь, Марли?
МакКиннон устало потёрла переносицу и потянулась за сигаретой.
- Точно знаю. Кристабелл и её муж не входят в эту когорту. Белл ждёт ребёнка, а Джей слишком сильно её любит, чтобы подвергать опасности. Но они лояльны к Упивающимся, потому что...
- Мелламори и Айвен - брат и сестра Белл. Ты могла бы не говорить, - Доркас брезгливо отодвинулась от сигареты и скривилась. - Убери от меня эту дрянь. Ты издеваешься?
- То, что ты бросила курить, не должно мешать дымить другим! - подал голос Карадок, полирующий свою палочку. - Это уже эгоизм.
- Это не эгоизм, а элементарное уважение к окружающим! - Доркас неприятно ухмыльнулась. - И перестань ее выгораживать! Вечно ты...
- Дори! - Эд Боунс поднялся с дивана. - Дори, перестань. Не накручивай себя и не злись. Всем тяжело. Ты привыкнешь.
- Никогда не привыкну. К трупам - никогда, - отрывисто бросила Мэдоуз и опустилась обратно на стул. - Но ты прав. Кого мы ждём, кстати? Давно пора начинать наше собрание.
- Элис ждем. И Фрэнка. Они задерживаются - обещали прийти с какими-то новостями, но...
Дверь распахнулась. В небольшую квартирку, единогласно избранную штабом, вошли Элис и Фрэнк. И - неожиданный весьма гость - миссис Лонгботтом, одетая в старомодную парадную мантию с рюшечками.
- Наконец-то, мы уже заждались, - проговорил Эдгар. - Кстати, чего вы такие нарядные? Мы же на дежурстве, мало ли куда нас вызовут?
Фрэнк и Элис переглянулись. И рассмеялись - в унисон, заливисто и на удивление беззаботно. И тут же все подняли головы - никто так не смеялся уже давно. В квартирке даже голос старались понижать - непонятно, правда, зачем. А тут такое из ряда вон выходящее событие - да ещё и от Фрэнка и Эльси, которые без особого повода и улыбаться не любили.
Миссис Лонгботтом поджала губы и неодобрительно покачала головой.
- Они повели себя как дети, честное слово. Они...
- Мы поженились.
В комнате повисла звенящая тишина. Доркас замерла с открытым ртом, Эдгарова усмешка улетела в молоко, а Карадок даже выронил палочку – и та сердито пыхнула столпом ярких искр. Бенджи растерянно крякнул, а Гидеон и Фабиан, до того не обращавшие внимания на окружающих, синхронно повернули головы.
- Кхм, - кашлянул Фрэнк. – Новость, конечно, шокирующая, но… может… отпразднуем? Даже мама согласилась сюда прийти, и мы… - он сбился и покраснел, а миссис Лонгботтом приняла позу «а что я тебе говорила, сынок» и неодобрительно прищурилась.
- Дружище! – Эдгар хлопнул новоиспеченного молодожена по плечу и ухмыльнулся как следует. – Мы все рады, просто… Сам понимаешь, всегда ожидаешь худшего в это время. А тут такая новость! Давайте все скорей, надо на стол накрыть!
В комнате немедленно оживились. Девочки побежали за едой, кто-то тащил стол и приборы, а кто-то наперебой поздравлял молодых, отпуская скабрезные шуточки и необидные остроты. Даже на губах леди Августы появилась улыбка.
Свадьбу гуляли всю ночь напролет, забыв обо всех делах. И обо всех смертях.

***

- … а дела у нас хорошо. Все вроде бы живы и умирают уже… не так массово. Лорд затаился, но у него меньше сторонников и меньше козырей, так что мы укомплектованы и у нас есть реальный шанс на победу. Мы отомстим за вас, ребята, правда, даже не сомневайтесь.
Алиса, сидящая напротив, посмотрела на меня взглядом снулой, побитой о лед рыбины. Августа рядом тяжело вздохнула и покачала головой.
- Она даже не понимает, что ты говоришь, сынок. Ты теряешь время, и… Алиса, дорогая, куда ты? Тебе нельзя так резко вставать!
Эльси, меж тем, была уже за ширмой. Фрэнк, в отличие от жены, вставать не мог, поэтому просто протянул ей руки и что-то хрипло промычал, подзывая к себе.
А она присела на краешек кровати. И ласково погладила своего мужа по щеке.

#3. Портишед и Хитченс. Великий мезальянс.

Старинная церковь Мэри-ле-Боу в Брайтоне всегда выделялась на фоне остальных городских построек. Особенно это было заметно зимой, когда смотришь на город с небольшого возвышения - на фоне пасторально-белых домиков одиноко темнеют обгорелые каменные стены. А за стенами - бескрайнее серое море.
Зимой-то я туда и поехал. Я работал над книгой "Безымянные герои Первой войны", поэтому собирал информацию отовсюду, откуда мог. Я не жаждал денег или всемирной славы. Я всего лишь чувствовал, что я задолжал им - тем, кто меня пережил - задолжал им хотя бы той крупицы признания, которую они все заслужили.
Старого священника, падре Иеронима, я нашел совершенно случайно, столкнувшись с ним в помещении, где лежала церковно-приходская книга о записи гражданских состояний. Именно там я искал запись о свадьбе этих двоих, и священник любезно помог мне.
А потом он рассказал мне о том дне, дне их свадьбы.
- Я ни у кого никогда не видел таких обречённых глаз, - так он начал свой рассказ.

***

Они пришли в церковь двадцать первого мая. Тонкая-тонкая девушка с длинными, как у жеребёнка, ногами, и длинноволосый молодой человек в странного покроя куртке. Они нерешительно потоптались у входа, а затем присели на скамейку у выхода. Отец Иероним, молодой священник, едва-едва назначенный в приход, подошёл к ближайшему подсвечнику и принялся разглядывать молодых людей. Они тихо переговаривались - и Иероним напряг слух.
- Это обязательно делать прямо здесь? - спросил парень. - Нельзя просто позвать волшебника из Министерства, чтобы он?..
- Нет, - девушка говорила тихо и надтреснуто, периодически срываясь на хрип. - Это нужно сделать здесь, у магглов. Потом мы получим маггловское свидетельство - и всё, ты договоришься с отцом. Всё будет действительным. Я точно знаю, так мои дед и бабушка поженились.
- Тут неуютно, - покачал головой парень. - И места очень мало. Все не поместятся - ни твои ребята, ни мои коллеги из больницы.
- Никого и не будет, - ответила ему невеста. - Только ты и я. Никого нельзя подставлять под удар, если они... если они вдруг узнают.
- И то верно. Посажённых родителей...
- Найдём на улице.
- А твой свадебный наряд?
- Не будет марким. Ты потом заберёшь с собой мою фату, а я отправлюсь на дежурство во всём остальном. Никто ничего не заподозрит. Ты же в больнице переоденешься. А потом устроим себе какой-нибудь пир. Ты не против?
- Я иначе представлял себе этот день.
- И я, Тариус. Война, ты сам знаешь. Не до торжеств сейчас.
Иероним озадаченно похлопал глазами. Он так тщательно прислушивался, что не заметил, как свеча в его руке истекла восковыми слезами прямо на брюки. И пока он тщетно пытался оттереть следы своего неожиданного позора, парочка уже направилась к нему.
- Здравствуйте, падре, - нерешительно обратилась к нему девушка. – Скажите, пожалуйста, если нам нужно обвенчаться, что мы должны?..
- Оставить запись и приходить через две недели, - Иероним про себя закатил глаза: какой же дурак этого не знает? - Подтвердить, заплатить взнос, затем назначить дату, и...
- Нам срочно нужно, - вмешался тот, кого назвали Тариусом. - Очень срочно. Желательно в ближайшие пару дней. Это можно устроить?
- Конечно же, нет! - Иероним изящно повёл рукой по воздуху. - Спешка в таком деле, дети мои, является показателем вашей неуверенности. Я не могу позволить вам...
- Сколько? - перебила его девица. - Сколько мы должны заплатить за то, чтобы церемония нашего бракосочетания прошла как можно быстрее?
- Я... Нет, это возмутительно! - священник, казалось, готов подавиться воздухом. - Я отказываюсь делать то, что вы задумали! Вы же дети, судя по виду. Сбежали от родителей и хотите пожениться, чтобы жить во грехе, потом, через год, потребуете развода и останется ребенок-сирота, брошенный двумя молодыми балбесами. Не бывать этому!
- Милая, кажется, этот маггл не в себе, - заметил Тариус. - Пойдём?
- Нет, - девушка остановила его и подошла поближе к священнику. - Я могу поговорить с вами наедине? Я настоятельно прошу вас.
- Попробуйте, - кивнул Иероним и пропустил девицу вперёд. - Прошу вас, в это помещение.
В помещении были лишь книги и ничего иного. Девица, едва удостоверившись, что её слышит только священник, кинулась к нему, схватив за руки.
- Падре... падре! - бормотала она. - Я прошу вас, умоляю вас, заклинаю вас... Пойдите нам навстречу, мне навстречу, пожалуйста, пожалуйста!
- Что вы, дщерь моя, что с вами? - Иероним в ужасе отшатнулся - глаза девушки горели яростным, сухим и безумным блеском, точно у сумасшедшей. - Зачем вы так? К чему спешить?
- Я могу не дожить, падре! Каждый день на счету! Я больна, я... - девчонка тяжело, надрывно закашлялась, глухо и с каким-то мокрым присвистом. - Я бы не просила, просто у меня каждая минута на счету, и... и...
Иероним тяжело вздохнул. Только сейчас он потрудился осмотреть девчонку полностью, с ног до головы. Болезненная худоба, запекшаяся корочка на бледных губах, шрамы на лице и руках.
Ужас на лицах этих двоих. То, что они постоянно оглядывались на дверь.
То, как этот мальчишка держит наречённую за руки. Поглаживая, успокаивая.
То, как девчонка пытается выиграть себе время.
Что Господь соединяет, человек да не разрушит. Быть может, этот брак продиктован самим Господом. Кто он такой, чтобы противиться предначертанному?
- Встаньте, дщерь моя, - произнёс священник ласково. - Встаньте и позовите своего жениха. Мне нужно сделать запись в книге.
И через какие-то мгновения они оба стояли перед ним - рука к руке, плечо к плечу, дыхание в унисон, одинаково дрожащие губы.
- Ваши имена?
- Эризида Эрли Хитченс и Сагиттариус Арманд Портишед.
- Даты рождения?
- Двадцать четвёртое апреля и восьмое февраля. Тысяча девятьсот шестидесятого.
- Гости на свадьбе?
- Только посажённые родители, больше никого.
Иероним посмотрел на них пристально - и отвёл взгляд.
- Вы хорошо подумали?
- Вы не представляете себе, насколько хорошо.
- Что ж. Через два дня в десять часов утра состоится ваша свадьба. Я поздравляю вас. Прошу вас только об одном, - молодые люди напряглись. - Будьте счастливы. Это для вас важно.
Девчонка со странным именем Эризида грустно повела плечами.
- Конечно, будем, падре. Постараемся. Не сомневайтесь.

***

- А что было потом? - спросил я заинтригованно. - Они поженились?
- Да, разумеется, - священник тяжело вздохнул и провёл сухой ладонью по лицу, словно пытаясь стереть невидимую липкую паутину. - Они пришли ко мне через два дня. Одеты были очень странно. Он словно вышел из Средневековья, а длина её платья... даже описывать не берусь, уж больно короткое. Клятвы произнесли в страшной спешке. Торопились, словно на пожар. Но фото свадебное сделали.
- Простите?
- Есть у меня такая практика - я собираю фотографии всех, кого когда-либо венчал, - пояснил отец Иероним, и я встрепенулся. - При церкви фотограф работает. Все фото молодым отдает, но одна копия у меня остаётся.
- А можно на неё взглянуть? На фотографию?
Священник принёс мне старую, добротно сделанную фотокарточку. Эрис была в точности такой, какой я её запомнил, да и Тариус был словно сошедшим со страниц школьного ежегодника. Если не считать затравленного взгляда у них обоих.
- Скажите мне, они счастливы в браке? - спросил отец Иероним.
А у меня... у меня язык не повернулся сказать ему, что они оба давным-давно мертвы.

Вместо заключения.


Может быть, когда-нибудь мы станем старше. И, вспоминая об этой проклятой войне, будем смеяться, надрывая животы, над собственными страхами и сомнением. А по ночам будем рыдать в подушки - вспоминая тот давний страх, пропуская его через себя.
Может быть, когда-нибудь у нас будут дети. Они будут жить в мире без войны, одеваться в такие кислоитные цвета, что у нас волосы встанут дыбом. Они будут слушать тяжелый рок и то, что слушали мы, и все самые лучшие песни будут написаны именно ими, нашими детьми. Они будут ходить на фильмы, боготворить Уолта Диснея, Вайнону Райдер, Ривера Феникса и Джонни Деппа, а потом еще и посмеются над нами - мол, как это вы, глупые родители, не знаете, кто такой Джонни Депп? Они будут консервативнее чем мы, они будут верить в одну огромную любовь и пронесут эту веру до конца своих дней. Они будут такими, какими не смели быть мы. Они будут вспоминать войну только по строчкам в учебниках магической истории. Им будет легче - уж мы постараемся.
Может-быть, когда-нибудь боль притупится. Могилы тех, кто ушел от нас, зарастут патиной. Ухоженные, со свежими цветами на них - мы будем помнить, мы отдадим им тот самый долг, что когда-то пообщали. Они не будут обижены, и будут появляться в наших снах. Всегда веселые, с улыбками на лицах. Такие, какими мы их помнили.
Может быть, когда-нибудь это все забудется как страшный сон.
Может быть. Когда-нибудь.



***



Возможно, вторя мне, где-то кряхтит над пергаментом Карадок, тело которого так и не нашли. Но, скорее всего, он смеется над моей сентиментальностью, болтая ногами на каком-нибудь жутко секретном облаке в обнимку с Эрис. Хитченс ухмыляется своему супругу Портишеду, а потом толкает Марлен, кричащую:
- Надеюсь, ты не слишком размазывал сопли, когда писал про меня. Иначе во время грозы я устрою тебе самый настоящий рок-н-ролл!
Гидеон поправляет очки:
- А знаете ли вы, что у Элвиса Пресли, которого называли Королем рок-н-ролла (хотя я считаю присуждение ему данного титула весьма спорным), был брат-близнец, но он умер во время родов, - как бы между делом говорит он, пристально изучая мой свиток.
- На что это ты намекаешь?
- Не волнуйся, Фэб, тебе это уже не грозит. Бенджи подмигивает, вытянув кулак с поднятым большим пальцем. Доркас приветливо улыбается.
- Джи, как можно быть таким немногословным? Да про каждого из нас можно целый роман написать! – возмущению Фабиана нет предела, но ямочки на щеках сдают его с потрохами.
- Да, Подмор, разве ты не в курсе, что истинное предназначение книг в том, чтобы оживлять мертвецов? - Дирборн в своем репертуаре.
- Да погодите вы! Как там моя сестренка Амелия? А братец Брендон? Все такой же засранец? Ты рассказал им? И что с Алисой и Фрэнком?
- Эдди, похоже, ты забыл, что помер, а мертвым должно быть все равно. Закон природы, - не унимается Карадок.
Все смеются.
Если честно, я чертовски по ним скучаю, ведь, по сути, мы были членами одной семьи, место которой заняла пустота, еженедельные визиты в Мунго и восемь могил. Еще вчера ты верил в прекрасное будущее, созданное тобой и твоими товарищами, а сегодня живешь прошлым и не понимаешь, зачем тебе настоящее…
Однако, написав все это, я повторяю, что моложе, чем сегодня, мне уже не стать, и продолжаю идти вперед, навстречу новому миру. «Общество мертвых поэтов» родилось и погибло у меня на глазах, но его идеи будут жить вечно.
Однажды герои воскреснут из пепла, однажды им не придется больше умирать.

* - во веки веков (лат.)

запись создана: 03.11.2012 в 15:30

@темы: творческая эпилепсия;, we are the Potter generation;

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Он умер.
Я не смогла.

---

WTF деанон № 2

Этот мини дался мне весьма и весьма... тяжело. Очень тяжело.
Но мне не стыдно за эту работу.
Спасибо  Catriona за заглушку.

1.Название: Song of songs
2.Автор: Lesolitaire
3.Бета:  Gersimy
4.Гамма:  Темная Тварь
5.Жанр: mini, angst
6.Пейринг: Каспиан Х/ОЖП, бэкграундом - Каспиан Х/Сьюзен
7.Рейтинг: R
8.Предупреждения: полным-полно параллелей и скрытого смысла. Религиозный подтекст. Таймлайн между "Принцем Каспианом" и "Покорителем зари"
Примечание: Несаим - (араб.) цветок. /// Сьюзен (Сусанна, Шошанна) - (ивр.) белая лилия.
9.Саундтрек: слушать очень желательно при прочтении!

Listen or download Ofra Haza Song of Songs for free on Prostopleer
10.Иллюстрация: тык (огромное спасибо за нее  Christine von Lemberg)
11.От автора: меня за эту работу на том свете нахер в котле сварят с другими плохими фикрайтерами *мрачно* ну да фиг бы с этим.
12.Посвящение: [J]Эльхен, дочь Ирхен[/J]
13.Статус: закончен.

Помолимся же во славу великой Таш, владычицы нашей верной, великой и ужасной, воздадим похвалу ей до небес, да будет имя ее на слуху до скончания веков. Да придаст она сыновьям своим смелости и бесстрашия, а дочерям - смирения и покорности. Да положат на алтарь ее голову львиную со славою земной, да придаст ей сил ее мудрость.
Славься, тисрок Амаль, пятый из носящих имя сие, славься, жестокосердный, победами своими славу снискавший от северных вершин Эттинсмура до южных излучин полноводных орландских рек. Да будет с тобою благословение Таш, матери нашей и богини, пусть пошлет она плодородия землям твоим да сыновей тебе самому. Ибо три только дочери у тебя, и о тебе возносит молитвы старшая твоя дочь, Таарет Несаим. Будь же добр, мудрейший отец, ибо по твоей вине погибает цветок твой ненаглядный, дитя послушное.
Благословите же дочь свою несчастную, деву непорочную, благословите безмолвную, благословите покорную.
Помоги, матушка Таш, дочери своей воле отцовской покориться, себя не запятнав. Защити душу мою от горечи, научи терпению и послушанию, заживи раны душевные, придай смелости - как сыновьям твоим, ибо не могу решиться я на то, на что обречена.

***

Скажи мне, ты, которого любит душа моя: где пасешь ты? Где отдыхаешь в полдень? К чему мне быть скиталицею возле стад товарищей твоих? К кому обращен взор твой, о нарцисс долины Саронской, о ком печаль на челе твоем?

Молод король Каспиан. Второй год идет его правления, уже многого добился он, уважают и чтят его и в теплой Орландии, и в суровом Эттинсмуре. Славные победы он одержал - мало кто способен забыть битву при Берунских Бродах. И вторую победу одержал он вскоре после первой - наголову разбил тисрока Амаля.
- Склоняю я голову перед тобой, - сказал тогда тисрок Амаль. - Вижу, достойный ты сын своего отца.
И потянулись в Нарнию делегации. Неженат, мол, король наш, как же так получилось, негоже королю быть без королевы! Множество девиц собрались в Кэр-Паравале - и принцесса Никиа, и принцесса Анна Орландская, и принцесса Ашия - с западных границ. И, само собой, тархистанская принцесса - Таарет. Стройные девицы, ладные, собой хороши, характером незлобивы, говорят тихо, смотрят ласково - да что толку, если сердце короля ушло? Забрала его с собой дева черноокая, лучница, королева - не проявила великодушия. Имя свое не оправдала, жестокая, девушка с именем Сьюзен. Белая лилия, цветок цветков - запятнаться не пожелала смуглым тельмарином.

Дщери Иерусалимские! черна я, но красива, как шатры Кидарские, как завесы Соломоновы. Не смотрите на меня, что я смугла, ибо солнце опалило меня: сыновья матери моей разгневались на меня, поставили меня стеречь виноградники, – моего собственного виноградника я не стерегла.

Шепот ночной мимолетен, безмятежен. Дунет прохладой легкий ветерок, колышутся завеси шелковые. Спит дворец Кэр-Параваль на скале высокой. Спят и кентавры, и гномы, и фавны, и даже храбрый герой Рипичип спит, сжимая в лапке эфес своей шпаги. Тихая ночь, светлая ночь, луна серебряной монетой в небе сверкает, заливает все вокруг своим светом призрачным.
Ни звука вокруг. Ни звука, только бьется сердце у девы юной, бьется часто-часто, как пойманная птичка в силках. Бесшумны движения ее, колеблется в полумраке пламя свечи. Дышит девушка часто-часто, словно бы сжимает что-то горло ее - ей страшно, так страшно, как еще никогда в жизни не было. Страшно не потому что темно - страшно от собственных мыслей, от того, что собирается она совершить.
"Помни, дитя, что твоя цель - стать его царицей, владычицей сердца его!" - говорил ей отец. "А и не царицей, так любовницей ему стань. Если у тебя будет сын - то престол будет в наших руках, мой цветок. Три дочери у меня, ни одного сына. Наследника нет. Будет сын - не будет проблем у рода нашего. Запомни это. Запомни хорошенько!"
Двери без скрипа расходятся в стороны, плавно, словно по воде плывут. Охраны нет - король отпустил. Да вот и сам он - лежит, раскинувшись, под узорным пологом, морщинка на лбу, сжатые губы - словно и во сне не отпускают его тяжкие думы.

О, если бы ты был мне брат, сосавший груди матери моей! Тогда я, встретив тебя на улице, целовала бы тебя, и меня не осуждали бы. Повела бы я тебя, привела бы тебя в дом матери моей. Ты учил бы меня, а я поила бы тебя ароматным вином, соком гранатовых яблоков моих. Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня. Заклинаю вас, дщери Иерусалимские, – не будите и не тревожьте возлюбленной, доколе ей угодно.

Тихая ночь, светлая ночь. Ни листика не шелохнется на деревьях, ни звука в тиши глухой. Да только поиграть решил ветер полночный - скрипит дверь, закрываясь, и просыпается от скрипа молодой король.
Свеча гаснет с тихим присвистом, и только силуэт виден ему, силуэт молодой девушки в белой ночной рубахе. Длинные темные кудри словно стекают по плечам, глаза чернее ночи, губы в улыбке, руки дрожат. Она неспешна и тиха, она на мгновение останавливается, но все равно подходит к ложу его.
- Это ты, моя королева! - шепчет король, не веря самому себе. - Ты пришла ко мне, пришла во сне, откликнулась!
Не отвечает ему дева, только руки протягивает, мгновение-другое, и он в девичьих объятиях. Ласкают тоненькие пальцы волосы, сердце бьется часто-часто, кожа под рубашкой точно жаром объята. Одежда оказывается на полу - преграда ненужная, раздражающая.
- Верно говорят, что во сне все может быть. Хотел бы я, чтобы это был и твой сон, - шепчет Каспиан, а дева всхлипывает, задыхаясь, перебирает пальцами, робко поглаживая его живот, спускаясь все ниже, ниже - пока король не придерживает ее ладонь и не переплетает со своей, сам перехватывает инициативу - рукой, губами, языком. Пальцы его проворны, а девушка, словно волна приливная, словно благовония изысканные - кружит голову запахом своим, подается ему навстречу, принимает его в себя с коротким всхлипом, но как только он отстраняется - цепляется за него, прижимается так крепко, аж до ломоты в ребрах, до сухой яростной боли в мышцах. Каждое движение отдается приятной, тянущей болью - слишком тесно, слишком горячо и мокро, и воздух словно бы звенит от их учащенного дыхания, и кажется, что пахнет амброй и миррой - запахами, которыми кружила голову Адаму сама Лилит, праматерь людская. И чем сильнее этот запах, тем ярче кажется королю разрядка: перед глазами словно бы пляшут огненные всполохи, и обоих нечаянных любовников трясет как в лихорадке, и шепчет что-то незнакомое девушка в его объятиях. Отголоски еще сильны в его теле, он как заведенный повторяет: "Сьюзен, о, Сьюзен!", и вздрагивает девушка в руках его, словно от пощечины.
А утро... утро становится тяжким разочарованием для него. Он просыпается один.
Опустошенный.

***

Славься, великий Аслан, создатель неба и земли, поставивший на престол нарнийский сына Адамова. Славься, великодушный, славься, милосердный, да будет имя твое хвалимым и почитаемым во веки веков. Пусть благословение твое падет на сию землю славную, да восстанет род твой из чрева земного, да будет глас твой слышен во всех уголках всем живым существам. Ибо сила твоя несоразмерна, несокрушима, сердце от одного звука имени твоего радуется, трепетное, славит повелителя своего. Все молитвы мои тебе, все помыслы открыты, всю себя посвятить готова - знаю, что помощь твоя величавым откликом, светом горящего костра отзовется словам моим.
Благослови же дочь тисрока Амаля, первую у тронов владык Тархистана, Таарет Несаим. Благослови и сына ее, будущего тисрока Карима, дитя возлюбленное, сына Адамова. Да будет царствование его спокойным и мирным, да обойдут стороной его напасти и войны, да воздастся ему по молитвам моим, да по мудрости отца и деда его.

Виноградник был у Соломона в Ваал-Гамоне; он отдал этот виноградник сторожам; каждый должен был доставлять за плоды его тысячу серебренников.
А мой виноградник у меня при себе. Тысяча пусть тебе, Соломон, а двести – стерегущим плоды его.

@темы: WTF, творческая эпилепсия;, I'll come back, when you call me;

---

WTF деанон № 1

Зимняя Фэндомная Битва наконец-то закончилась, ура! Кажется, это был мой первый раз.
Огромное спасибо команде, и отдельное спасибо  Темная Тварь - без тебя сама знаешь, что получилось бы.
Время ДЕАНОНА *аццке ржот*
Огромное спасибо  Christine von Lemberg за заглушку.

1. Название: Большая тайна для маленькой девочки
2. Автор: Lesolitaire
3. Бета:  Fiery Phantom
4. Пейринг: нету
5. Рейтинг: G
6. Жанр: общий
7. Саммари: Все встречи - предопределены. Где-то есть большая книа, где все записано. А именно эта встреча - золотыми буквами.
8. От автора: Участник Зимней Фэндомной Битвы.
9. Посвящение:  Ник
10. Статус: закончен.

У каждой маленькой девочки есть свои секреты.
Это ведь неизбежно. В один прекрасный день девочка вырастает, и делает такие вещи, о которых маме или папе так не расскажешь. Заругают ведь! Как, например, сказать им, что это ты, а не кошка, разбила вазу, которая подарила тетя Мэйбл, и не получить за такое нагоняя? Или признаться, что новое платье не потерялось, а лежит под бочкой в подвале, и на юбке у него здоровенное ржавое пятно? Смогли бы? То-то же.
А Люси - именно такая девочка. Люси Пэвенси уже пять лет, она совсем барышня, даже отец смеется и говорит, что не за горами тот день, когда он будет выдавать ее замуж.
Люси знает множество секретов. Например, что ее собственные веснушки - не веснушки вовсе. Мама сказала ей, что солнышко ее просто очень сильно любит, а однажды не выдержало и расцеловало - и девочка никому не говорит, что это на самом деле солнечные поцелуи. Потому что тогда их захотят все, а солнце не может любить всех и сразу, и кто-нибудь точно обидится, а Люси Пэвенси очень не любит, когда на нее обижаются.
Она знает, что Сьюзен, ее сестра, влюблена в соседа - Артура Димсдейла, и знает, что любовь - это очень странная штука, потому что всегда сдержанная и спокойная Сюзи при Артуре хихикает, жеманничает, говорит странным голосом, и то и дело хлопает глазами - как заводная кукла. А Артур только посмеивается над этим - ему-то уже двадцать, что ему до девятилетней девочки? Да и слышала Люси, как миссис Димсдэйл говорила маме Хелен о свадьбе Артура и его коллеги, Мэри-Джейн Смит. Да вот только Люси никогда не скажет этого Сьюзен - Люси умеет хранить секреты.
Вот, например, Питер. Серьезный, вдумчивый Питер, лучший ученик в школе, отличный игрок в крикет. Друзей у Питера - по пальцам не пересчитать, девочки постарше и мамины подруги обожают трепать его по волосам и приговаривать: "Ах, Элли, а какой он у тебя милый и галантный, пре-е-елесть!". Да вот не знает никто, что Питер от такоих возложенных на него надежд нервничает больше чем нужно, и оттого грызет ногти. Как же, привычка, мужчины недостойная! Люси и сама ее случайно увидела. И никому пока не сказала!
И не скажет.

***

Каждую пятницу Люси ходит в церковь Непорочной Девы, что в Западном Финчли, где занимается в воскресной школе. Занятия эти будоражат Люси так, что при всей своей открытости, она никому не рассказывает про охватившие ее чувства - даже маме.
Ей нравится все - и ровные блестящие скамьи, на которые, кажется, даже можно улечься, и орган, белый с золотом, поющий так, что сердце делало кульбиты, и те ребята, с которыми вместе она учится, А больше всего - учитель, молодой падре Джеймс. Падре Джеймс красив, всегда чисто выбрит, и в своем костюме он настолько ослепителен, что у Люси перехватывает дыхание. Не от внешности его - от голоса. Голос у него звучный и чистый - возвышаясь, он осыпается звучными осколками от сводов церкви.
- Твоим домашним заданием, Люси, будет вот этот отрывок. Прочитай его хорошенько, да запомни, - говорит он однажды. - Завтра надо будет красиво рассказать его перед всеми. Ты же справишься, я знаю.
Люси весь вечер читает. Читает в ванной, за обеденным столом, читает за книжным шкафом, в кровати и даже под кроватью - так, что Сьюзен, не выдержав, ушла к братьям. Раз за разом девочка повторяет вслух строчки из коротенького отрывка - и следит за пятном свечи - ей почему-то кажется, что весь свет от пятна концентрируется в углу.
- Вы — соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям, - проговаривает она тихо. - Что такое соль земли? Нас будут есть?
- Это значит, что вы - неизменная и очень важная составляющая, - отвечает ей вдруг мужской голос. - Своего рода неугасимый свет.
Люси роняет книгу и смотрит в угол. В углу, окруженный золотым мерцанием, лежит огромный лев. Он лениво жмурится, перебирает лапами, а потом смотрит на Люси своими большими золотистыми глазами.
- Неугасимый свет, дочь Евы, - говорит он. - Запомни мои слова. Запомни и меня, ведь мы с тобой еще увидимся.
- Ты сказала что-то? - спрашивает вошедшая Сьюзен. Люси неотрывно смотрит в угол. - Мне показалось, что... Что не так с углом?
Люси, наконец, переводит свой взгляд на сестру.
- Все хорошо, просто тень упала, - говорит она.
И понимает, что теперь это - самый главный ее секрет. Самая главная тайна.
Неугасимый свет.

@темы: WTF, творческая эпилепсия;, I'll come back, when you call me;

---

восьмая марта прошла успешно

Наши милые мальчики-однокурсники офигительно оригинальны - подарили нам белые гольфики в цветочек. Чтоб типа как у японских школьниц. Вот аккурат на восьмое марта и подарили.
Я в легком увеселении до сих пор. Все-таки они эстеты.

@темы: жизненный цикл клетки;, размышлизмы тога - куна;, теолологи;

---

Я все чаще задумываюсь над своим выбором - правильно ли я пошла на теологию?
И каждый раз не в пользу теологии. Блин.
Не знаю, что делать.

---

Сходила на "Оз, великий и ужасный".
Все впечатления одной фразой - "неплохо, но Дисней, ты же умеешь круче!"
И - о боги, КАК же Франко похож на Хита Леджера в большинстве ракурсов.

@темы: сходила Наденька в кино;

---

Он приехал.
Он прозрачный почти весь. Ручки-веточки, ножки-палочки. Бледный как смерть, волосы как морковное пятно, веснушки видно очень. Фальшивая бравада, но я же вижу - боится. И руки холодные.
Он говорит - ты только не плачь, Наденька, только не плачь, я от мамы с сестрой уже выдержал, от тебя не выдержу.
Он говорит - у меня волосы выпадают, в армию пора. Смеется. А я слезы сдерживаю.
Пересадка костного мозга - 14-го.
Пожалуйста не нужно, не забирай, пожалуйста.

---

о проблемах

Есть дни, когда у тебя все валится из рук. Пролила на себя кофе, опоздала на маршрутку, получила нагоняй и подскользнулась на гололеде, вышедши покурить. Личная жизнь не задается, делать ничего не хочется, ничего не радует, кажется, что удача отвернулась. И ты шепчешь "Боже, за что!" и идешь заливать свое разочарование литрами кипятка с растворимым кофе. День покажется серым и беспросветным, каким бы он ни был солнечным до этого. Это ужасные дни, ты знаешь - такие дни надо просто пережить, пересуществовать, потому что иначе боль накроет с головой, и ты, как слепой котенок, будешь тыкаться по углам в поисках пятнышек света.
А потом, пока ты, вконец измотанная злыми слезами, будешь засыпать, Бог спустится со своего облака, погладит незримыми руками по щекам, стирая остатки слез, и, касаясь волосами уха, прошепчет: "Когда Я создавал тебя, я знал, что ты справишься. Каждая проблема, которая тебе послана, имеет решение, и Я знаю, что ты сможешь это сделать!".
И ты улыбнешься во сне.

@темы: жизненный цикл клетки;, размышлизмы тога - куна;

---

про АШ

А, я ж тут в автошколу записалась. Водить учусь.
Попала, так скажем, с места и в карьер - в самую середину потока, экзамен у меня уже в конце марта. Придется ходить на дополнительные занятия, но я, честно говоря, не догоняю, как у меня это получится - с моим идиотским расписанием это будет достаточно проблематично. Бегаю, устаю, рыдаю от усталости. Если я переживу эту весну и сдам экзамен и сессию - это будет величайшее счастье.
А, да. Я же хотела рассказать о том, как я первый раз села за руль.
У меня, как выяснилось, потрясающий инструктор. Немолодой уже человек, худощавый, очень спокойный. Перед тем, как посадить меня за руль, долго объяснял, что к чему, пару раз похвалил (как это поднимает уверенность в себе, кто б знал!), а потом... Потом начались небольшие проблемы.
Начнем с того, что я просто не умею газовать плавно. Не рассчитываю силу жима на педаль - стрелка газа сразу скачет. И руль меня не слушается просто категорически. Но свои "взад-вперед" я вроде проехала без особенных потерь, что не может меня не радовать. Если так пойдет и далее, то я хоть что-то да сдам.
Волновалась, кстати, я мало - больше волновались родители. Мама, как я пришла, сразу начала сыпать советами, а отец невно расхохотался и заявил что-то вроде "О,Валентина Володимирiвна села на любимого конька. Шумахер!". Но я же знаю, я же вижу...
Короче. Я должна пережить эту весну. Просто обязана. Все будет легче потом.

@темы: жизненный цикл клетки;, меланхолия дохлого лобстера;, размышлизмы тога - куна;

---

Про метро. И "Метро".

Что будет, если в Москве внезапно остановится метро?
Я вам отвечу только одной фразой - парализует полгорода. Без шуток.
Половина из моих друзей-студентов (если не большая их часть), не имеющие машин, полжизни проводят в подземке. Что там - я и сама дважды, а то и трижды в неделю спускаюсь туда.
Алгоритм простой. Спуститься, придержать двери, опустить в автомат тридцать рублей. Получить два рубля сдачи и билет, пройти турникет, выкинуть билет, подойти к красно-синей фигне, сесть в середину, обязательно с краю, где поручень. Через несколько станций пересесть на Библиотеку имени Ленина, обязательно в последний вагон - и можно поспать. Дежурный разбудит тебя, когда будет конечная, а конечную-то мне и надо. Все просто. Привычно.
Но вы знаете, я очень люблю метро, даже если мне не надо никуда ехать. Перед экзаменами всегда катаюсь до Площади Революции и тру нос собаке. Летом, если заняться нечем, заряжаю плеер, надеваю кеды - и вперед, кататься по кольцу или неизвестным пока еще мне лично веткам. Рассматривать людей, их лица, бегать по вестибюлям и фотографировать какие-то детали. Это - счастье. Это - мое метро, и я люблю его.
Я не люблю фильмы-катастрофы. Я с огромным недоверием отношусь к современному отечественному кино, и в последние пять лет я могу положительно отозваться только о двух (максимум, трех) фильмах, и лично я считаю, что это очень печально. Но на этот русский фильм я пошла из-за названия. И не пожалела о нем ни капельки.

про фильму

Фильм начинается банально - пробки, постельная сцена, пробки, пробки, пробки... И уже в воздухе витает предчувствие беды, потому что когда парализовано третье транспортное - это всегда проблемы. И с главными героями мы знакомимся сразу же - с хирургом Андреем Гариным и его гордой дочкой Ксюшей. Завязка стандартная - герой пытается подвезти дочь в школу, но его машину блокирует сосед. Что остается делать? Только спускаться в метро. То же самое делает и любовник жены Гарина - паркует машину, обходит пробку - и тоже идет в подземку, в час пик, не знаючи, как там правильно себя вести.
А дальше? Дальше поезд, набитый людьми, попадает под самое настоящее цунами. Вода прорывает трещину в тоннеле, и сожержимое Москвы-реки затапливает поезд и пути. Намертво. И тут уже начинается борьба за свою жизнь. Рассказывать все не буду - ибо спойлеры.
Знаете, что больше всего поразило меня в этом фильме? Его настоящесть, если угодно. Ведь все то, что описано в фильме, действительно может произойти. Тоннель - 1935 года. Центр - застраивается. Почва - проседает, и нет гарантии, что такая трещина не образуется в один прекрасный момент. И вряд ли окажется такая станция-призрак на перегоне, вряд ли.
Еще больше поразила реакция людей на крушение поезда. Для начала - даже на сообщение о воде в тоннеле. Дежурный по станции на все увещевания путевого обходчика Сергеича (плохая это вода! рыбой пахнет, не грунтовые воды в тоннеле, не грунтовые!) лишь смеется и говорит, что тому пора выпить. Да и зачем верить старику-то?
А сама трагедия-то? Месиво (час пик!). Люди встают сами, сами же спасают свою шкуру, толкаются, выпихиваются, рвут когтями и зубами свой призрачный шанс. Паникуют. Мародерствуют - и правильно, мертвым часы и мобильники ни к чему. Отталкивают друг друга, пока бегут. Кому ты нужен? Только себе. Никто не поможет, это Россия, мы в ней живем, каждый сам за себя. Русский характер во всей красе - от шока до паники. Это пронзительнее, чем тридцать тысяч описаний.
Актеры тоже были на высоте - что Сергей Пускепалис, что Анатолий Белый, что Елена Панина и маленькая Анфиса Вистенгаузен. Особенно, почему-то, запомнился бывший диггер, ныне машинист-стажер Вася, которого сыграл Иван Макаревич. Они даже не сыграли. Они прожили.
Это третий российский фильм за последние пять лет, о котором я буду говорить с восторгом.
И да - кто бы знал, как страшно мне было кататься в метро сразу после просмотра.

@темы: размышлизмы тога - куна;, сходила Наденька в кино;

---

Никс, посмотри на меня повнимательнее!

Посмотри в окно. Открой его нараспашку, глубоко вдохни. Полной грудью. Наплюй на холод, на то, что пахнет гарью и выхлопными газами. Отрешись от всего. Просто постой так - пока не промерзнешь. Пока не захрустят косточки пальцев. А потом - закрой окно, завернись в плед, налей чаю и послушай мою сказочку.
Говорят, что в мире есть волшебники. Эти люди, как правило, не догадываются о своем великом предназначении, о своей миссии. Да вот только там, где они проходят, распускаются дивные цветы. Если они гуляют по парку - травы сами тянутся к ним, цветы приветливо покачивают своими головками, и, если прислушаться, можно услышать, как они тихо и восторженно шепчутся.
Эти люди, говорят, не от мира сего. Они умеют делать то, что не умеют делать другие - обычно это называют Великим Волшебством. Время для Великого Волшебства у каждого разное, и к каждому рано или поздно придет понимание, что вот оно! сейчас! немедленно!
Великое Волшебство у каждого разное. Оно не обязательно должно быть глобальным - случайно брошенная улыбка, слово, жест, какая-то незначительная помощь, сделанный чай, связанный свитер, написанная на книгу рецензия. Но именно это поменяет судьбу самого волшебника - и тех, кто его окружает. Всегда в лучшую сторону. Всегда.
У одной женщины летним днем случилось такое Волшебство. Это ты,  Ник.
Время для твоего Волшебства... не знаю, пришло или нет. Но если нет - то обязательно придет. Потому что ты не можешь не быть волшебницей, и ты это знаешь.
Верь в себя. Не давай никому делать тебе больно. Мы все - с тобой и готовы прийти на помощь.
Все наладится. Все будет хорошо. Ты еще вспомнишь это потом - но с улыбкой.
Я точно знаю.

@темы: прочим между;, there's a place for us

---

what is love

о любви

Девочки вокруг меня говорят "я люблю, люблю тебя, люблю" - и тут же поступают с предметами своей любви, как не поступили бы с собой. Чтоб не терял концентрации, говорят. Чтобы был постоянно "на взводе" и не расслаблялся, ведь "с такой девушкой как я" нужно быть всегда начеку, мало ли что выбросит.
Знают ли эти левчонки, что такое любовь вообще? Я видела, например, проявления любви такие, что на вот эту фигню непохожи... ну ни разу.
Любовь была у моих бабушки с дедушкой - бабушка никогда не облачала фотографию деда в траурную рамку, и никогда не говорила о нем, как о мертвом - по ее речам создавалось впечатление, что он просто отъехал куда-то и скоро вернется. Даже когда она умерла, все судачили о том, что "Володя пришел и забрал ее, сама бы она еще жила и жила", бабушка перед смертью ничего почти не чувствовала, находясь в сознании. Но улыбалась в пространство - наверное, деду.
Любовь, например, у моих мамы с папой. Когда я в детстве спрашивала "мам, а что такое любовь?" мама отвечала, что это великая ответственность что за себя, что за вас двоих вместе, и что эта ответственность никогда не бывает односторонней. Она смеялась и называла это круговой порукой, золотыми оковами, неугасимым светом - как только не называла ее моя хохотушка-мама. Отец молчал и улыбался в усы. А потом она сидела у его койки в больнице, а он сам бегал, разрываясь между работой и детьми к ней в больницу. Они до сих пор шутливо переругиваются по утрам, а потом эти перепалки заканчиваются поцелуями. Она никогда не показывается перед ним в дурном расположении духа, и если отец приходит злым, она даже не слушает его ворчания - сразу кормит. А потом, когда отец добреет, слушает все его беды.
Или вот друзья мои, например. Видела я их вместе, когда мы сидели втроем в очень милом месте. Рука в руке, глаза в глаза, жесты, улыбки, даже то, как он поправляет ей волосы - и все молчаливо, все без слов. Объятия, робкие до румянца - и явно не из-за меня, потому что я такие вещи различаю. То, как он на нее смотрит, пока она не видит - как слепец, увидевший солнышко.
"Соломон, мудрейший из мудрецов, был всего-навсего мужчиной и царём. Откуда ему было знать, что женщины любят немного вспять. Солнечным сплетением, тянущей болью в низу живота, сухими глазами, холодными губами. Белыми ночами и туманными днями. Каждый вздох, каждый миг, каждый час. Осенью, зимой, летом, весной. Всегда и навсегда" - пишет Наринэ Абгарян, и я не знаю, соглашаться с ней или нет. Ведь, по преданию, именно царю Соломону, мужчине, мудрейшему из царей и людей принадлежит "Песнь песней", один из величайших гимнов любви на все времена. "Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее — стрелы огненные; она пламень весьма сильный. Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее. Если бы кто давал все богатство дома своего за любовь, то он был бы отвергнут с презреньем," - именно так писал он о любви. Вторит ему и апостол Павел: "Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, - то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится".
Они говорят, конечно, о разных видах любви. Но после этого кто может сказать, что мужчины на самом деле не умеют любить и не умели никогда?
Вот так живешь, живешь, а оказывается, ничего-то ты в любви не понимаешь. Да и не хочется ничего понимать в грозной силе, от которой рушились семьи, города, государства.
Хочется просто - почувствовать на себе это пламя, этот неугасимый свет.
Останется только надеяться, что это пламя тебя не сожжет.

@темы: жизненный цикл клетки;, размышлизмы тога - куна;, ностальгия по будущему;, it started out as a feeling

---

человеку, который читает и молчит.

Мы познакомились одним рыжим сентябрьским днем. Тебе было мало лет, мне - еще меньше, а наши старшие братья были дико недовольны тем, что родители заставили взять младших с собой на гулянки. Ты был старше, рыжее, умнее - ты взял меня за руку и сказал что-то очень ободряющее. И мне, шестилетней девчонке, ты показался самым настоящим Рыцарем. Ты не был похож ни на одного из моих знакомых - длинные рыжие волосы, слегка девичьи черты лица, веснушки на лице, ладонях и шее, польский акцент... Ты говорил мне, что это не веснушки у тебя на лице, а солнечные поцелуи, и с тех пор я никак не могу отвязаться от этой ассоциации.
Я помню тот день, когда тебе пришла в голову идея примкнуть к какому-нибудь косплей-клубу. Мы гуляли в парке, был апрель и по асфальту растекались лужи, а ты носился по ним и тянул меня за собой, несмотря на все мои ворчливые реплики - и твоя улыбка сияла чуть ли не ярче весеннего солнца. "Наденька, смотри, птенцы!" - кричал ты мне, и мое имя разносилось по парку звонким "диньк, диньк!" - словно бы колокольчик звонил и звал меня. А ребята-косплейщики наблюдали за нами и сдерживали улыбки - а потом и сами понеслись по лужам.
А наши репетиции? Кто не помнит наши репетиции! Тогда СМ набирала новую популярность, а Темные Лорды были на пике славы - и мы придумали небольшую сценку. Сценка была веселой, костюмы шились бурно, на прогонах было весело, а после прогонов был самый настоящий алкогольный угар. Мне было четырнадцать, тебе - семнадцать, у меня была длинная эмовская челка, а ты дергал меня за нее и хохотал как ненормальный. И Неффи я - как раз с тех пор. Именно там я узнала, что ты гей. Не сказала бы, что меня это потрясло - но... Но. Это сформировало в моей голове отношение к ЛГБТ в целом.
Я помню, как ты уезжал учиться в Сорбонну. Мы были в аэропорту - почти до самого конца регистрации. Я рыдала, а ты не знал, куда деть руки. Семь лет - долгий срок, несмотря на скайп, письма, емейлы и нечастые визиты. Ты прошел регистрацию одним из последних, а в аэроэкспрессе я утирала слезы рукавами, и никто меня за это не осудил. Ни одного косого взгляда. Впервые черствость окружающих была мне на руку.
А помнишь прошлый год? Восьмого марта я открыла дверь - а там стоял ты. С бутоньеркой и растерянным взглядом. "Я вот прилетел на два дня. Маму, сестру, бабушку поздравить. И тебя поздравить!" - а мне не нужно было слов. Когда я тебя вижу, я неизменно начинаю реветь. От счастья, по большей части.
Я даже думала, что влюблена в тебя, и это было весьма неприятное ощущение. Потому что за одиннадцать лет мы срослись. Это неправильно - любить самого себя. Я избегала тебя долго, очень долго - а ты все понял, и пришел сам. И долго успокаивал меня, уговаривал, что я все забуду как дурной сон, что я все себе придумала и это фигня. И ты был прав.
Восьмого марта ты приедешь опять, и мы с тобой пойдем гулять в Ботсад. Ты будешь курить, улыбаться, размахивать руками, а потом отведешь меня в кофейню и будешь изображать из себя француза, и пересыпать свою речь французскими комплиментами - чтобы все остальные завидовали. Ты будешь выдавливать остатки моих детских комплексов по капельке - и когда-нибудь совсем избавишь меня от этой отравы. Я буду с тобой рядом, когда ты будешь улетать обратно. И всегда буду тебя ждать. Несмотря ни на что. Я не скажу тебе ничего, хотя ты будешь знать, что я знаю, а ты это немедленно поймешь, как увидишь мои глаза.
Я люблю тебя, Зи. Прилетай. Не думай ни о чем.
А лейкоз... Лейкоз лечится. Я буду в это верить. Я желаю этого всем сердцем.
И ты справишься - несмотря ни на что.

@темы: я люблю, I'll come back, when you call me;

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра