Я когда-нибудь просто свихнусь от недосыпа. Вот честно. Яркий пример - сегодня. В 8:40 начинается пара. Выползаю в 7:40, сплю в автобусе, иду, сплю на ходу, сплю половину первой и всю вторую пару. Сейчас третья пара, а я сижу полусонная, помятая и через силу заливаю в себя по глоточку сладкий черный коф, который я терпеть не могу, но который автомат неизменно переслащивает, даже если свести количество сахара к минимуму. Товарищи совы, давайте объединимся и выбьем себе хоть какие-то права >D
1. Название: Ангедония. 2. Автор: Lesolitaire 3. Бета: word-батюшка 4. Пейринг: нету 5. Рейтинг: PG-13 6. Жанр: mini, angst 7. Саммари: Мы вернулись, но только телом. Мы вернулись, а души наши остались. Как же нам жить, не имея возможности закричать? 8. От автора: Очередная версия того, что происходило с детьми Пэвенси после их первого возвращения домой из Нарнии. Ангст, псевдофилософия, взрослые в теле детей. А, да, частичное цитирование псалмов № 26 и 44. Ну а что вы хотите, аффтар теолог, да и само произведение с подтекстом -_-. ООС есть, да. 9. Посвящение: Эле, да. Потому что это единственно правильно. 10. Статус: закончен. 11. Саундтрек:
- Приготовиться! На старт! Внимание! Марш! Боль вспарывает легкие слишком резким потоком воздуха, ноги гудят так, словно бы к ним привязали пудовые гири. Пот стекает по шее, затекает под майку, а волосы потемнели и прилипли ко лбу. И даже руки, его собственные руки - и те подвели. Тело кажется непропорционально маленьким, легоньким, слабым. Нетренированное, хилое тело подростка. Чужое. Словно бы его вшили в снятую с кого-то кожу и оставили загнивать на свежем воздухе. Питер тяжело дышит, сгорбившись и уперевшись руками в полусогнутые колени. Пелена застилает ему глаза, дышать трудно, а в горле стоит ком, едкий, твердый и колючий ком, и это вовсе не от того, что он только что бежал кросс и прибежал самым последним. - Хиляк ты, Пэвенси, - хлопает его по плечу тренер и снисходительно улыбается. - Ну да ничего, я сделаю из тебя мужика! Молодой человек каменеет и медленно, очень медленно поворачивается. Король Питер Великолепный просится на свободу из самых потаенных глубин его подсознания, рвется, оскорбленный, порывистый, хочет ударить своего обидчика, вызвать его на дуэль и показать, черт возьми, кто он такой и какой он "хиляк". Он, великий король, рыцарь, не проигравший ни одного боя, человек, играючи поднимавший обеих сестер на руках! Питер хорошо помнит, как однажды в Нарнии случился пожар. Пламя, занявшееся над чьей-то крышей, через какие-то два-три часа расцвело своими огненными бутонами во всем городе. Жители бежали по улицам, объятые страхом, кричали, причитали и плакали. Тогда из замка вышли все. Эдмунд помогал расчищать завалы, Сьюзен организовывала приюты для лишившихся имущества, Люси лечила раненых. Питер же отправился в самый эпицентр - таскал воду, тушил тлеющие дома, а однажды и вовсе держал на себе просевшую деревянную крышу, пока обитатели дома спасали своих детей. И его после этого всего какой-то человек называет его хиляком?! - Я обойдусь, сэр. Но спасибо, - говорит Питер вежливо и отходит в сторону. Король, который остался в том мире, перестает рваться наружу из глубин подсознания, словно бы повисает на мягких кандалах, покорный, спокойный. Король, которому не место в чопорном Финчли. Одинокий.
*** Сьюзен.
- Вы только посмотрите на нее! Гордая, черт возьми, королевишна! Зазнайка! Ни лица ни фигуры, а гордится так, словно бы она какая-нибудь титулованная особа! - шепот разрезает тишину своим узким острым клинком, пронзает мозг, буравит подсознание. Сью оглядывается, и это проклятое шуршание звуков стихает, и три главные сплетницы класса, Вайолет, Лили и Хэйзел, тотчас расплываются в пренеприятнейших улыбках. - Что, Пэвенси, хорошо отдохнула летом? - интересуется одна из них. - Мы слышали, ты была в доме Керков, в очень богатом и старинном, это правда? Что ты там видела? Небось, ела из золотой тарелочки и носила шикарные платья? Их голоса звучат издевательски, в воздухе плывут, а Сью плотно сжимает губы. Да что им отвечать? Что? Было все - и платья, и золотые тарелочки. Раз в неделю в Кэр-Параваль привозили ткани из разных уголков Нарнии - легкую, воздушную органзу из Орландии, тягучий, тяжелый бархат из Тархистана, плотный полупрозрачный шелк из Орифии, мнущийся и рвущийся, но такой приятный телу хлопок из Гальмы, первоклассный лен из Теревинфии, шерсть из Эттинсмура... Сюзи помнила, как самолично выбирала из этого пестрого вороха самое лучшее, как Люси прижимала к себе отрезы и кружилась по комнате, весело смеясь. Помнила она и примерку свежесшитых платьев - как безболезненную смену кожи, радостную и волнующую. Но было одно "но" - веское. Платья эти тяготили Сьюзен, тянули ее вниз, к гладким холодным камням замка, к теплой плодородной земле. Все чаще девушка ловила себя на мысли, что она бы с радостью вернулась в Финчли - холодный, дождливый и туманный Финчли, где все было просто и понятно, где ей не нужно было брать на себя ответственность за чужие поступки, где она могла бы быть самой собой - обычной английской девушкой, которая делает перманентную завивку, красит губы ярко-алой, карминного оттенка, помадой, облачается в легкие, яркие платья выше колен и ходит на вечеринки, где крутит романы напропалую - без последствий, обязанностей и глупых правил. В Кэр-Паравале же она была обязанной, кому-то что-то должной. Вечная должница. Лицемерка. Великодушная королева. Сью улыбается сплетницам. - Нет. Там все было так скучно и чопорно, что я даже рада оказаться здесь. Мы же идем сегодня вечером к Амели? Королева Сьюзен в ее голове строго качает головой и отворачивается, всем своим видом выражая презрение. Сью отметает все свои сомнения одним махом. Она все еще пытается уверить себя в том, что Нарния - тяжелый, длинный сон, и что когда-нибудь она о нем забудет и сможет жить как прежде. Наивная.
*** Эдмунд.
Странно все это. Странно сидеть здесь, в переполненном душном классе и слушать о том, как корежит людей жестокая война. Странно чувствовать себя частью ставшего совершенно чужим и далеким мира. Странно ощущать, как у тебя снова ломается голос. Эдмунд сидит на самой последней парте, подперев рукой щеку. Он рисует на тетрадном листочке, рисует, рисует, рисует, не обращая внимания на учителей. Они ни о чем его не спрашивают, ничем не интересуются. Уже пробовали - Эдмунд только отвечал на вопросы, не поднимая головы. Учителя даже провели однажды над ним эксперимент, задав вопрос о чем-то из программы последнего класса. Эдмунд и на это ответил. Не обращая на преподавателей ни малейшего внимани. Учитель рассказывает классу о Столетней войне - Эд чертит на листочке аккуратные прямоугольнички. Он мысленно пытается распланировать битву при Кастильоне на бумаге - шевелит губами, оценивая расположение войск, напряженно выцарапывает грифелем стрелочки - и приходит к выводу, что англичане при любом раскладе проиграли бы, конечно, проиграли бы - не продумали, не выстроили, не сделали. Однажды Эдмунда даже отвели к школьному психологу. Врач посмотрел на него, спросил о каких-то незначительных вещах, постучал по коленкам молоточком, да и отпустил восвояси. Только посоветовал встревоженной матери и попечительскому совету школы ни о чем не спрашивать мальчишку лишний раз, мол, сам раскроется. Эдмунду все равно, что о нем думают окружающие, что одноклассники его сторонятся, а преподаватели откровенно не любят. Ему только жалко маму, которая за него искренне волнуется. Но что же может противопоставить всем им Справедливый король, который всю свою сознательную жизнь занимался стратегическим планированием и урегулированием конфликтов? О чем он может им рассказать? О том, что молчит потому, что его все равно никто не поймет? О том, что он чувствует себя так, словно бы из-под него землю выдернули? О том, что здесь он не ощущает себя в безопасности и мучится от осознания того, что идет война, а он ничего не может с этим сделать и ничем не может помочь? Вся эта ситуация нелогична, неправильна, абсурдна, такого просто не может быть. И умом младший Пэвенси это прекрасно понимает. Но вот сердце - то самое сердце, которое никогда его не обманывало, которое всегда подсказывало ему, что нужно делать - сердце не лжет, лишь бьется тревожно, в рваном ритме, показывая, что тут неуютно. Но Эдмунд постепенно пытается привыкнуть. Он должен всем, и в первую очередь себе. Лжец.
*** Люси.
- Ты прекраснее сынов человеческих; благодать излилась из уст Твоих; посему благословил Тебя Бог на веки, - это Питер, Великолепный верховный король, средоточие любви и понимания. - Ты возлюбил правду, и возненавидел беззаконие; посему помазал Тебя, Боже, Бог твой елеем радости более соучастников твоих, - это Эдмунд, Справедливый и неподкупный, величавый в своей правоте. - И возжелает Царь красоты твоей; ибо Он Господь твой, и ты поклонись Ему, и дочь Тира с дарами, и богатейшие из народа будут умолять лице твое, - это Сьюзен, Великодушная, бледная, призрачно-красивая, с лицом Сикстинской мадонны и вечной печалью на челе. - Господь - свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Господь - крепость жизни моей: кого мне страшиться? - а это она сама, Люси Отважная, маленькая девочка с сердечком львицы. Девочка, чья вера спасет всех, кто поверит ей; всех, кто откроется ей; всех, кто уверует в ее силу. Силу, которой сама Люси в себе не видит; силу, которая движет горы и ворочает камни; силу, которую сам Аслан назвал всеобъемлющей. И вера эта всегда убережет, спасет от беды, умерит болезненный пыл, смирит с несправедливостью, утешит в печали. Все это - ей одной, Люси. Люси, маленькой английской девочке с веснушками и сияющими синими глазами. Люси, которая, пожалуй, единственной переживала переход из Нарнии в Англию практически безболезненно, внутри себя. - Сердце мое говорит от Тебя: "ищите лица Моего"; и я буду искать лица Твоего, Господи, - шепчет она по вечерам, молитвенно сцепив руки и обращая лицо к небу, и это самое личико озаряется воистину ангельским светом. Огромный лев улыбается ей из зеркала. - Сделаю имя твое памятным в род и род: посему народы будут славить тебя во веки и веки, - отвечает он ей шепотом ветра. Люси улыбается и закрывает окно. Всепонимающая.
О мужестве.Иногда вот смотрю на врачей, и думаю: кто-то врач от Бога, а кто-то так, мимо проходил. Недавно видела свою терапевтшу - ту, которая была в моей детской поликлинике. Он бодро шла (а точнее, прихрамывала) по направлению к какому-то из обычных коробочных домов. Я остановилась с ней поговорить. Оказалось, что ей уже 65, а врачом она стала в 22. И все эти сорок три года она детский педиатр. "А как же пенсия? Сидели бы с внуками и не парились? - спросила я. Она лишь махнула рукой, и ответила, что попыталась. Но без нее детки на участке стали болеть в два раза чаще и больше. Она ушла, а я осталась думать о том, что такое настоящее мужество.
И, по традиции, фото. Очень уж мне нравится колоризация.
fuck the marriageНенавижу, когда предки разговаривают с родственниками с Украины. Мой моск выносится медленно и мучительно. А все почему? А потому, что неизменно начинается пластинка "...а вот Наденька выйдет замуж... а вот когда Наденька выйдет замуж... а вот если Наденька выйдет замуж... а вот мы приедем к Наденьке на свадьбу... а вот пусть она уже думает выйти замуж..." Блядь. Нет, я больше никак на это не могу среагировать. Хочется как в 14 лет - сделать назло. Так что, если я не выйду замуж, то, скорее всего, просто сделаю назло всей своей семье. Но это будет означать только то, что они меня окончательно допекли. Может быть, я злюсь из-за пустяка, но блин, каждый месяц, начиная с 14 лет это выслушивать... И эти люди еще смеют утверждать, что у них в роду не было евреев.
Ладненько, не отвлекаемся, Наденька, не злимся. По флэшмобу с меня фотка. Ну так вот - фотка. Самая моя любимая. Из моих, я имею в виду. это ж она Self portrait by ~misstantalum on deviantART
о лжи, о мире и о мамеЕхала в метро и думала, думала. думала... Я, конечно, понимаю, что прямая обязанность родителей - обеспечивать своего ребенка ровно до тех пор, пока он не встанет на ноги и не сможет обеспечивать себя самостоятельно. Но я смотрю на свою маму, и мне становится стыдно. Она всегда работала на износ. Она всегда старалась давать мне все самое лучшее, что она только могла дать. Вот и два дня назад мы с ней пошли за зимними вещами. Купила я себе очень много. А на вопрос "А как же ты, мам?", она ответила только "Что ты, что ты, милая, у меня еще с прошлого года вещи хорошие, успокойся!". Блядь. Эта женщина девятнадцать лет во всем себе отказывала ради нас с братом. Я же хорошо видела, как она смотрит на то, что ей понравилось, на то, что она действительно хочет, но не может себе позволить только потому, что у нее ребенок якобы неодет. Мне стыдно. Когда-нибудь настанет такой момент, что я возьму ее за руку, усажу в собственную машину, отвезу в хороший магазин и скажу менеджеру: "У нас мало времени и много денег. Оденьте мне пожалуйста вот эту красавицу, и не забудьте про вечернее платье". И пусть мне после этого придется во всем себе отказывать, но я хочу, чтобы она была счастлива. Хочу, чтобы она получила все, чего хотела и чего себя сама лишила только потому, что у нее были мы. Боже, дай мне сил и смелости релизовать это желание.
И бонусом, поскольку я обещала картинки каждый день. Вот так я пытаюсь рисовать:
Обещала же показать фото с фотосета - выполняю. Косплей Рип ван Винкль (Hellsing), модель - Нина. В ФШ я юзер совсем еще начинающий, так что критикуйте смело.
Суть флэшмоба: 1. Вы видите себя в списке укушенных. 2. Вы пишете у себя в дневнике каждый день по одному посту с вашими ИМХО на любую тему. 3. Так продолжается семь дней. 4. Зачем? Для выработки правильности составления мысли, аргументации да и просто на послушать) 5. Кусаем ещё шестерых.
была я укушена Элла-Энн. Кусать никого не буду, если захотите - берите сами. Ну а посты у меня будут с фотографиями.
Нам с отцом ни в коем случае нельзя говорить о политике. Сидели сегодня вечером, трепались, слово за слово - и сцепились. Он за коммунистов, мне по фигу, но навязывание позиций... М-да. Мама с нас только хохочет. В институте тотальный вирус всеобщего пофигизма. Осень, осень. Убирайся уже и забери свою меланхолию с собой.
а знаете, за что мне будет очень стыдно в более старшем возрасте? на видео с последнего звонка есть запись нашего последнего урока с классным руководителем. Все сидят, слушают, я довольно часто мелькаю в кадре. и во всех этих кадрах я жую жвачку.
Сходила сегодня на вечер встречи выпускников. Был весь наш выпуск-2011. Мы обнимались как полоумные и были дико счастливы, а потом дружненько получили диски с фото и видео. Я ходила и не знала, к какой компании прибиться. Кто-то сдал на права, кто-то собирается пожениться, а вон там люди обсуждают, как именно они будут делать себе татуировку. Почему-то у меня появилось странное ощущение. Это не то. Ну, совсем не то, что было в школе. В последнем классе мы были очень крепко дружны, все делили вместе, а теперь рассосались, разбегались, разошлись в разные стороны этого мира. Это все уйдет вместе с моей памятью. Те, кто не потеряются - не потеряются. Я им просто не дам. А остальные... Ну что ж, значит, так было надо. а вот эти фото мне очень нравится =) там ж я!11
И все-таки, я хотела бы выложить это у себя официально. Дада. ^^
1. Название: Пряжа 2. Автор: Lesolitaire 3. Бета: ...Yellow... и [J]Oh, Jenny![/J] 4. Пейринг: нету 5. Рейтинг: PG-13 6. Жанр: mini, angst, drama 7. Саммари: Тянется-тянется ниточка старая. Жизнь повторяется, пряжа кончается. 8. От автора: Победитель конкурса "Назад в будущее" на PotterFanfiction в командной работе. 9. Посвящение: Йел и Дженни как соавторам, и просто лучшей команде на свете. А еще тут такая штука, я писала сие в день рождения одного очень милого человечка, lelikas. Так что и ей посвящается в том числе. 10. Статус: закончен. 11. Саундтрек: Jerome Pradon & Rosalie Craig - The song of hope
моарВ теплой тьме дома поблескивает затухающими язычками пламени камин. Восковой ангелочек на елке едва заметно покачивается, отбрасывая тень на стену. Тень растет, ширится, множится под яркими переливами, а потом снова съеживается и принимает очертания.
Молли вяжет.
Старые дедушкины часы в углу негромко звякают. Иногда кажется, что они живут своей собственной жизнью. Они похожи на старого ворчливого деда, с застарелым ревматизмом, поседевшими длинными волосами, длинной белой бородой и дрожащими коленками. Часы звякают и дребезжат — дедуля кашляет и хрипло ругается, затягиваясь трубкой. Сейчас на часах не пять стрелок, а семь, две из них пока безымянные и указывают в пустоту. Их обладателям еще только предстоит появиться на свет, но даже если бы Молли и Артур не знали, что у них будет двойня, часы выдали бы им всю тайну.
Молли вяжет.
Где-то в спальне наверху шумно всхлипывает Чарли, и Молли поднимает голову. Чарли, живущий рядом с чердаком, до смерти боится упыря, но не имеет ни малейшего понятия, что упырь до икоты боится самого Чарли — причем до такой степени, что забивается в самый дальний и темный угол, когда средний сын Уизли приближается к своей комнате. Молли знает, Молли иногда оставляет упырю еду, чтобы он не сильно завывал, ибо каждый звук в этом доме слышен, и слышен сильно.
Молли вяжет.
Спицы ударяются друг о друга и издают негромкий, мелодичный звяк. Петля, поворот, петля. Красный — цвет победы. Золотой — цвет верности. И совсем немного черного на контур буквы. Негромкий перестук спиц как фоновый шум.
Молли вяжет.
Фотографии в рамках на каминной полке отбрасывают стеклянные блики на пол. Их много, в них история целой семьи. С левой стороны — живые. С правой — умершие. Совсем недавно Молли переставила туда Гидеона и Фабиана. Вот же они, улыбчивые, веснушчатые, руками машут, улыбаются задорно, словно выскочат немедленно из фоторамки, подхватят свою Молли, закружат, затопят золотистыми зайчиками смеха и скажут в один голос: "Все хорошо, сестренка! Все хорошо, слышишь? Когда все это закончится, мы махнем всей семьей в Австрию. Вот увидишь, как будет здорово! Ты посмотришь мир!"
Не будет никакой Австрии. Не будет Гидеона и Фабиана. Последний раз она их видела лежащими друг подле друга — бледные лица, ярко-рыжие волосы, морковным пятном выделяющиеся на этом траурно-снежном фоне, да россыпь побледневших веснушек. Кажется, именно после этого Молли нашла в раковине выпавшую, совершенно седую прядь.
Гидеон и Фабиан погибли летом. Фаби был первым: когда ночью Упивающиеся вломились в их дом, полез защищать старшего брата, который со сна не сориентировался в ситуации и не смог сразу нашарить свою палочку. И, конечно же, почти сразу упал, скошенный заклятьем. И вот тогда-то вступил в бой Гидо, и именно тогда пали мертвыми пятеро Упивающихся. Молли точно это знает, хотя никто подробностей битвы описать не может до сих пор.
А сейчас, в канун Рождества, Молли готовит братьям подарки. Она знает, что довяжет их, а потом положит куда-нибудь в шкаф, на самое дно, под старую кожаную куртку Артура, которую она так и не может перелицевать.
Рождество в семье Пруэттов всегда было самым главным праздником. Мама, Лукреция Пруэтт, урожденная леди дома Блэк, выгоняла из кухни всех, заплетала свои длинные черные волосы в косу и принималась колдовать над рождественским гусем и традиционным пудингом. Запахи шли такие, что отец иногда шутливо падал в обморок на диван и заявлял, что его желудок скоро скончается в страшных муках.
Традицией были и подарки — каждому свой, не похожий на все другие. Молли делала их сама. Если перчатки — то разных цветов. Если шарфы — разной длины. А вот сейчас...
Гидеон и Фабиан мертвы. Молли вяжет им свитера. Одинаковые свитера, различающиеся лишь буквами. Молли не хочет верить, что братья никогда их не наденут.
Язычки пламени затухают. Спицы падают на пол. Только золотистая пряжа неярко поблескивает у спящей женщины на коленях.
* * *
— Как мы назовем их? — тихо спрашивает Артур.
В больничной палате стены окрашены увядающим золотом лучей. Молли полулежит на подушках, а муж сидит рядом с ней — зеленый от недосыпа — и смотрит в упор.
Молли отворачивается и глядит в окно, где мартовская слякоть и пробивающееся из-за облаков солнце. Она не видит этого всего, мимо смотрит, зажмуривается — перед глазами встают лица братьев, как будто их выжгли на внутренней стороне век. И каждый раз, когда Молли закрывает глаза, она видит их.
«Гидеон и Фабиан, — думает Молли. — Я хочу назвать их Гидеон и Фабиан. Чтобы улыбались также, чтобы кружили меня, чтобы не давали мне раскиснуть».
Думает, но не озвучивает, потому что боится — Артур не поймёт, Артур обидится, Артур решит, что это плохая примета.
— Люди повторяют судьбы тех, в честь кого их назвали, — говорила прабабушка ей когда-то. У неё было много детей и счастливая семья. Саму Молли назвали в честь неё, и сейчас она вспоминает прабабушкины морщинистые руки, шамкающий беззубый рот, добрые глаза. Вспоминает, как сидела у неё на коленях и слушала сказки. Она слушала, а Гидо и Фаби под креслом шепотом обсуждали какую-либо авантюру. Шипели, шепелявили, шептались, хихикали свистяще, толкались, а потом жизнерадостным рыжим клубком выкатывались. Бабушка шумно хохотала, замахивалась тряпкой, а братья разбегались в разные стороны — брызгали светом улыбок и россыпью веснушек.
«Гидеон и Фабиан», — думает Молли. Слёзы наворачиваются, она широко открывает глаза и смотрит в потолок — штукатурка в углу отлетела, серое пятно зияет, притягивает взгляд.
— Джордж и Фред, — говорит она Артуру. Он смотрит внимательно, потом чуть улыбается и кивает.
— Верно, — говорит. — Всё правильно. Когда-нибудь подаришь им те свитера.
Молли сплетает свои пальцы с пальцами Артура, сжимает, что есть силы. Предательские слёзы всё-таки подступают и катятся по щекам, по шее, за шиворот больничной рубашки.
— Спасибо, — говорит Молли еле слышно.
Она не знает, правильно это или нет. Она не знает, что вообще сейчас верно. И не знает, осудит ли её кто-нибудь — пусть судят. Просто ей кажется, что правильно — это именно так.
* * *
Молли вяжет. Точнее, довязывает. Старая пряжа пахнет кожей, лавандовыми шариками от моли и еще чем-то неуловимым. Рукава нужно удлинить, да воротники расширить. Дверь скрипит, а потом, как по команде, в гостиную вваливаются встрепанные рыжие подростки. Слишком рано выросли ее мальчики, вон уже какие большие стали, а им всего-то по шестнадцать.
— С Рождеством, ма! — тянут они, окружают ее, обнимают в четыре руки и торопливо покрывают поцелуями покрасневшие щеки.
Молли улыбается и обнимает своих мальчишек в ответ.
переписка с Йел ...Yellow... (22:05:21 14/09/2011) привет. слушай, дурацкий вопрос. ты не участвуешь в пф-ном конкурсе?
592322109 (22:05:32 14/09/2011) в каком? Оо
...Yellow... (22:05:45 14/09/2011) блин)) выйди на сайт-то
592322109 (22:06:40 14/09/2011) а
592322109 (22:06:46 14/09/2011) не, не участвую
...Yellow... (22:06:56 14/09/2011) а не хочешь? ну, вдруг)
592322109 (22:07:05 14/09/2011) хотелось бы =)
...Yellow... (22:07:16 14/09/2011) как относишься к джену?)
592322109 (22:07:31 14/09/2011) только его и пишу хД
...Yellow... (22:07:46 14/09/2011) вот и отлично)) если хочешь, будешь третьей)))
Что я могу сказать. Благодаря этому конкурсу, мы сблизились с Йел и еще я познакомилась с замечательной Дженни. У нас была НАСТОЯЩАЯ командная работа. Мы все друг другу помогали, спорили, совещались, обнимались и делились позитивом. Нам даже было все равно (правда, все равно!) выиграем мы или нет. Мы просто получали удовольствие от командной работы и друг от друга. (не думайте ни о чем таком =Р) И мы выиграли. Да, выиграли! Я приношу свои благодарности ...Yellow...и [J]Oh, Jenny![/J], моим замечательным соавторам-бетам-сокомандникам и просто хорошим человечкам. Люди, я вас люблю! Вы молодцы! Мы все молодцы! А теперь - ОБНИМАШКИ!!!!